Время любить

— Нет! — воскликнул парень. — Нет, слышишь, я не буду заниматься с ним!

— Будешь, — улыбнулась я, — поверь мне, лучше учителя мы для тебя не найдем. Я рассчитываю, что к моему возвращению ты будешь уметь не только язвить старшим, но и мало-мальски разбираться в словах и их значении.

— Ты вредная… бабка, — зло выплюнул он, резко съезжая с кресла прямо на пол как раз в тот момент, когда над его головой пронеслась моя рука. Неуклюже забарахтался на полу, пытаясь подняться. Я сделала вид, что он такой быстрый, что не могу его поймать и выдрать как следует, и подождала, пока этот перевернутый краб окажется по другую сторону кресла, избрав его как то, что послужит защитой от меня. — Сама уходишь, и неизвестно, что там с тобой случится, а я эти буквы идиотские учить должен! Сама учи! Не буду я!

— Будешь, а если со мной что-то случится, то об этом тебе скажет дворец, он почувствует, так что я прошу тебя, как взрослого мужчину, проявить сознательность и помочь мне, — тихо попросила я.

Некоторое время Кит смотрел на меня, ничего не говоря, после тяжело вздохнул, точно решая что-то для себя.

— Хорошо, — кивнул он, — но ты должна пообещать мне, что он расскажет, если ты будешь в опасности.

— Обещаю, — ответила я.

— Будьте уверены, госпожа, я позабочусь обо всем, — рядом с нами возникла управляющая по хозяйству Дорис. Женщина в наглухо закрытом платье смотрела на меня строго. Так, точно всем своим видом говорила, что я могу положиться на нее.

— Я рассчитываю на тебя, — посмотрела я на эту женщину, обращаясь к самому дворцу, — ты должен позаботиться о них троих.

Женщина скупо поклонилась и исчезла.

— Что ж, а теперь отведи меня к тому креслу, с которого наш дом запустил тебя к Кирану в последний раз.

— Но зелья больше нет, — сказал Кит.

— Оно не понадобится, — уверила я его.

К сожалению, у меня не было второго амулета перехода, чтобы просто воспользоваться им и оказаться на границе империи. Но как бы там ни было, я не жалела, что оставила его Саймону. Кому-то может показаться, что он не сделал для меня ничего особенного, чтобы я отдала ему такую дорогую вещь. Но для меня ценности были несколько иными. То, что сделал для меня этот аланит, было на вес золота. Он промолчал, когда мог сказать и тем самым разрушить саму возможность моего побега. И его решение обошлось ему непомерно дорого. Он пострадал, его сын мог погибнуть, но он не смотрел с ненавистью на меня. Он не пустил эту тьму в сердце.

Саймон всегда был хорошим мальчиком…

* * *

Кит шел по извилистым коридорам дворца, отчаянно пытаясь припомнить, куда именно тогда привел его призрак прошлого этого места. Для того чтобы это получилось вновь, им пришлось сперва найти комнату, в которой он очнулся тем утром. В принципе, это было несложно, он привык запоминать тропы. Когда-то это кормило его и его семью. От той семьи не осталось ничего, даже праха, к которому он мог бы прийти и просто побыть рядом. Еще совсем недавно он был один в этом мире. (Он привык полагаться лишь на себя и не верить никому. Казалось, с тех пор прошло лет десять, не меньше.) Ровно до того момента, когда в его жизнь ворвался вредный старик, который перевернул все вокруг, точно взял и встряхнул его жизнь, которая уже в его жалкие шестнадцать лет казалась вся предопределена. А потом невероятная девушка. Именно девушку сперва он видел перед собой, почти его ровесницу, о которой ему вдруг захотелось позаботиться, потому что она была столь же одинока, как и он сам. Вот только он считал себя неспособным стоять против целого мира в одиночку. А она смотрела на этот мир так, точно он готов склонить колени по одному щелчку ее пальцев. Она не боялась никого и ничего. Никогда в своей жизни он не встречал таких людей, которые смотрели бы на аланитов или оборотней как на равных себе. Которые считали бы себя равными этому миру. Он смотрел на нее, и ему впервые в жизни захотелось стать похожим на кого-то. Ему мечталось, что однажды он встанет рядом с ней — и точно так же посмотрит на мир вокруг. Без страха, без сожалений, точно он способен на что угодно, как и она.

Он и сам не понял, как так произошло, что она стала его семьей?! Той единственной семьей, за которую не жалко было бы и умереть. Вопреки тому, что красивее женщины он никогда не встречал, он почему-то с самого начала смотрел на нее как на сестру. Точно он должен был защищать и заботиться о ней так, как некогда делал это в отношении родной сестры. Никогда он и представить не мог, что в них течет схожая кровь — и то, что это так, многое изменило в нем. Он почувствовал, что если в его венах течет кровь, подобная крови Соль, то он просто обязан быть достоин ее. Обязан стать лучше, сильнее и смелее. Стать защитой и опорой для нее. Эти странные мысли, так непохожие на детские чувства и эмоции, позволили ему впервые ощутить себя мужчиной. А мужчина должен заботиться о женщинах своей семьи. Это он знал совершенно точно. Так его учил отец.