Время любить

Я достала из кармана телефон и направила свет его фонарика в сторону голоса. Луч нашел Бена, он лежал на спине, след в снегу указывал проделанный им путь с дорожки. Я навела свет на Бена, перепугавшись, что он пострадал. Луч фонарика выхватил его лицо, выражение его было непроницаемым, но с болью, похоже, не связанным. Тем не менее я первым делом спросила, цел ли он.

Бен покачал головой, и странное выражение лица незаметно исчезло, осталась только грустная улыбка.

– Вот интересно, что они подмешали в вино?

Я понимала, что два маленьких стаканчика алкогольного напитка с фруктовым ароматом не имели к этому отношения, но, возможно, имела я.

– Надо было предупредить, что дорожка становится скользкой, – повинилась я.

Бен все еще не вставал, и я заволновалась, что, несмотря на заверения, он все же что-то повредил при падении.

– Вы можете встать?

Он открыл рот, а потом с улыбкой закрыл.

– Мне бы не помешала помощь, – вдруг сказал он.

Я сбросила с плеча сумку и немедленно съехала по склону. К тому моменту я была совершенно уверена, что Бен не пострадал, но когда он протянул руку, ища поддержки, я без колебаний ухватилась за нее и напрягла все силы, чтобы поднять своего спутника. Но едва его пальцы обхватили мою ладонь, как потянул он, неожиданно свалив меня с ног, и я мягко плюхнулась в снег, который облачком пудры взметнулся вокруг нас.

– Очень смешно, – сказала я, прикидывая, очень ли по-ребячески будет засунуть ему за шиворот горсть снега.

– Мне показалось интересным вновь пережить ваше падение на меня, с более приемлемой высоты на сей раз, – поддразнил он.

Я игриво толкнула его в плечо, гораздо больше выбитая из колеи морально, чем физически.

– Я испугалась, что вы действительно пострадали.

– Простите, – произнес он покаянным тоном. Помедлил секунду и закусил губу с непривычным выражением неуверенности на лице. – Просто это показалось мне слишком хорошей возможностью.

– Для чего?

Бен не отвечал, слегка наклонив голову набок, словно чего-то дожидаясь. Может, он все же пострадал. Может, ударился головой, потому что явно вел себя очень странно.

– Бен? Слишком хорошая возможность для чего? – повторила я.

На городской площади в отдалении четко прозвучал и поплыл под холодным ночным небом первый удар часов, знаменуя рождественское утро. Это был сигнал, которого очевидно дожидался Бен.

– Если это Рождество должно стать для меня незабываемым, я хочу, чтобы оно началось правильно.

А потом его губы уже ничего не произносили. Они припали к моим, и у них был вкус вина, снега и холода и удивительным образом – возвращения домой. Поцелуй продолжался гораздо дольше, чем били часы, и оба мы немного запыхались, когда наконец оторвались друг от друга.

– Я сказал себе, что не сделаю это вот так, что это слишком скоро и что нам не нужно в жизни это осложнение, – признался он в темноте.

– Ты все это сказал себе?

– Да.

Интересно, понимал он по моему голосу, что я улыбаюсь.

– И что же случилось?

Он крепче обнял меня, опять привлекая к себе.

– Еще я сказал себе, что я идиот, если упускаю этот шанс.

А потом он снова меня поцеловал. И тогда я наконец узнала ответ на вопрос, который молча задавала себе. Это был момент, когда я поняла, что впервые в жизни влюбляюсь.

Когда на следующее утро мы сидели вокруг елки, я пристально смотрела на Бена, пытаясь понять по его лицу, провел ли он несоразмерное количество времени, снова и снова переживая те минуты в снегу? Глаза Бена казались яркими и ясными, и невзирая на ночь на нашем совсем древнем раскладном диване, выглядел он вполне отдохнувшим. Я улыбнулась ему поверх обязательного бокала хереса, чувствуя, как румянец заливает щеки, когда ответная улыбка Бена сказала, как убедила я себя, гораздо больше, чем просто «доброе утро».

Когда я спустилась вниз, дом благоухал жарившейся индейкой, а хор Королевского колледжа послушно исполнял свой репертуар, звучавший через колонки в гостиной. Ароматы и звуки этого времени года были очень знакомыми, но внутри я чувствовала себя новой и другой. Я увидела это на своем лице, когда быстро подкрашивала ресницы и наносила блеск на губы; губы, на которых, клянусь, я все еще чувствовала его вкус. Надо было поставить будильник, сказала я себе, открывая дверь в гостиную и видя там Бена, увлеченно беседующего с моими родителями, потому что теперь я упустила возможность поговорить с ним до того, как ритуалы дня закружат нас на американских горках разных мероприятий. Но если бы нам выдалась минутка наедине, что я ему сказала бы? Было ли произошедшее минувшей ночью мгновенным романтическим порывом или это значило нечто большее? В тридцать один год я должна была иметь достаточно опыта, чтобы знать ответы на эти вопросы, но я просто не имела никакого понятия.