Время любви (СИ)

Только странная и непонятная усталость. Не физическая, какая бывает после долго дня и бессонной ночи.

А душевная.

И я совершенно неожиданно ощущаю родство с этими глазами. Точнее говоря, с этой усталостью.

Ведь я тоже устала.

— Пойдемте, Таня. — скупо, без каких-либо эмоций говорит мужчина, — Вам надо отдохнуть и привести себя в порядок. А утром мы разберемся, что делать дальше.

Я тоскливо вздыхаю.

Олег выходит и открывает заднюю дверь. В этом жесте нет ни капли галантности или заботы — простая необходимость. По этой же причине он осторожно и аккуратно обхватывает ладонями мои предплечья, чтобы помочь выбраться — самостоятельно сделать это я не могу из-за пышного и тяжелого платья.

Одна из юбок цепляется за нижний угол двери, и я инстинктивно дергаюсь. Ткань с треском рвется, но мне не жалко. Вот будет время — я вообще сожгу это недоразумение к черту.

Надежно поддерживая меня под локоть, Олег ведет меня по подземной парковке к лифту. Я отвлеченно отмечаю крайне презентабельные автомобили и понимаю, что мы находимся в явно элитном жилом комплексе. Мое догадка подтверждается не только большой, с зеркалами и дорогими покрытиями кабиной лифта и сверкающей идеально чистой сенсорной панелью, но и коридором, в который мы выходим, достигнув 23 этажа. От яркого света слепит глаза, а, шагая по бежевому ковролину, я с удивлением понимаю, что я без обуви. Ступни болят, но по мягкому полу идти приятно и комфортно.

Открыв дверь, Олег пропускает меня вперед и быстро заходит следом, чтобы включить свет.

Я равнодушно оглядываю просторный холл и гостиную, светлые панели и массивную, но при этом лаконичную мебель в стальных оттенках. В том, чтобы расматривать и оценивать обстановку, много ума не надо. Но сейчас это служит попыткой отвлечься и перенести болезненные ощущения в другое русло. Несмотря на отполированный стиль и явное наличие руки дизайнера, здесь нет души и ощущения обжитости. Стерильная чистота и отсутствие каких-либо уютных деталей без слов говорит об отсутствии женщины в этом помещении. Но после дома Орловых, украшенного с кричащей золотой роскошью и в гротескно-ренессансном стиле, эта, несомненно фешенебельная, но при этом чисто мужская в своей строгости квартира приятно холодит и обволакивает атмосферой простора и свободы.

— Ванная там, — махнув рукой вправо, бросает мужчина, — Сейчас принесу одежду. А потом мы поужинаем. Ну… или позавтракаем, судя по времени…

Я машинально киваю и уверенно шагаю в указанном направлении. И оказываюсь в просторной комнате, облицованной светло-серым, с ртутными вставками, кафелем. Здесь есть не только большая треугольная ванна и двойная стиральная машина, но и душ и биде, а две каменные раковины вмонтированы в широкую панель на всю зеркальную стену.

Я оглядываюсь, снова отмечая современный и стильный дизайн помещения. И одновременно тянусь к шнуровке корсета, из-за которого я сейчас как никогда чувствую тесноту и тяжесть.

И печально вздыхаю, как только понимаю, что без посторонней помощи мне не справится. Слишком замудренная вязь.

Раздается короткий отрывистый стук.

— Входите! Я одета! — отзываюсь я, мгновенно находя решение своей деликатной проблемы.

И я даже не смущаюсь от того, что мне придется попросить о такой помощи мужчину.

Олег заходит без промедления. Цепко оглядывает меня снизу вверх, будто сканируя состояние, и кладет на небольшой комод около двери стопку одежды.

Я с легкостью и полным равнодушием демонстрирую мужчине спину.

— Если вам не трудно, развяжите, пожалуйста. Или разрежьте. Мне все равно.

Глядя в зеркало, я отстраненно рассматриваю хозяина квартиры, как несколько минут назад — его интерьер. Однако, он оказывается очень высоким, особенно рядом со мной. А еще крепким и широким как шкаф — с мощным разворотом плеч, мощной грудной клеткой, королевской осанкой и лицом, достойным обложки какого-нибудь бизнес-журнала. Фактурное такое лицо, яркое. Лишенное, конечно, общепринятой красоты — мягких и пропорциональных черт, ровного носа — однако наделенное суровой, истинно мужской красотой. Суровости добавляют еще и жестко поджатые губы, и сведенные на переносице широкие брови. Это совершенно иной, отличный от Андрея, типаж. Но не отталкивающий.

А еще он взрослый. Наверное, даже старый — вон, в уголках глаз морщины и жесткие складки около рта. Олегу, судя по всему, лет сорок, если не пятьдесят. Совсем как Петру Ивановичу, отцу Андрея. Только тот невысокий и уже с пузиком. А этот… подтянутый, как спортсмен. И даже немного пугающий в этой своей крепости.

Но мне не страшно.

Мне просто не до этого.

Наверное, я жду, что Олег начнет отговаривать меня от столь радикального решения, как порча дорогого свадебного наряда. Однако в зеркальном отражении я вижу, как тот совершенно спокойно открывает ящик комода и достает оттуда ножницы. Я старательно придерживаю ладонями тяжелый лиф, пока мужчина решительно и быстро режет шнуровку корсета. Закончив, он негромко спрашивает, пытливо всматриваясь в мое лицо через зеркало:

— Чем еще могу помочь?

— Спасибо. Больше ничего не надо.