Время, Люди, Власть. Воспоминания. Книга 1. Часть 2

На этот счет я уже ничего не могу сказать, потому что это вопрос той ситуации, которая сложится в будущем, в процессе развития наших отношений с Японией. Это будет зависеть и от позиции руководства Советского Союза, даваемых им оценок ситуации. Но о том, что была допущена грубая ошибка, когда мы не подписали мирный договор с Японией, свидетельствует многое. Когда в 60-е годы были испорчены наши отношения с Китаем (я входил тогда в руководство страны), я узнал, что Мао Цзэдун принимал какую-то японскую делегацию. Не помню, были ли это промышленники или политические деятели. В беседе с Мао японцы подняли вопрос об их претензиях к Советскому Союзу, в том числе о Южном Сахалине и Курильских островах. Мао Цзэдун согласился с их претензиями: "Да, мы поддерживаем вас. Ваши претензии имеют силу и законные основания". Я познакомился с некоторыми материалами, опубликованными уже после возвращения той делегации в Японию. Японцы публиковали в своей печати сообщения о том, что Мао с пониманием отнесся к их национальным чаяниям, к претензиям в адрес Советского Союза. Вот вам конкретные плоды нашей былой ошибки. Конечно, возмутительный поступок со стороны Мао Цзэдуна. Он не только не поддержал СССР, но натравливал общественность Японии на нас и поддерживал их стремление отторгнуть от нас Курильские острова и Южный Сахалин. Ведь Япония никаких исторических оснований к этому не имела. В свое время, когда Россия была слаба, были учинены захваты, осуществленные японцами[339]. Соединение усилий таких могущественных и богатых стран, как Советский Союз и Япония, предоставило бы много возможностей расширения и углубления наших связей, а на этой базе - расширения дружбы, укрепления братских отношений между нашими народами.

Японский народ потерял Окинаву, американцы ее оккупировали. А обратный шаг с нашей стороны, возвращение Японии двух островов, как мы считали, мобилизует общественное мнение Японии в пользу дружбы с СССР и направит народные силы Японии против оккупантов, против тех, кто втянул Японию в военный союз и преследует военные цели. Вот сумма вопросов, которыми мы руководствовались, когда шли на такой шаг, думая, что уступка, которую мы сделаем Японии, политически оправдана и окупится с лихвой. И еще одно подтверждение тому же. Не случайно Мао Цзэдун вдохновлял против нас японских политических деятелей, с которыми он беседовал, укреплял их претензии к нам. Тут пошла борьба за то, чтобы Япония и Китай нашли взаимопонимание хотя бы в тех вопросах, которые не служат мирным целям. Но это проявились уже личность, характер Мао. Он, к сожалению, остался и сегодня этому верен, вершит дела не в пользу социализма, а во вред братским отношениям, которые сложились у нас с Китаем. Все народы СССР хотели бы их восстановления. Думаю, что это сбудется, потребны только время и терпение.

Сейчас я, читая газеты и слушая радио, полагаю, что дипломатические отношения СССР с Японией, экономические связи развиваются нормально. Мы долго вели в свое время переговоры о прямом воздушном сообщении из Европы с Японией по самому краткому маршруту, через воздушное пространство СССР. Нам не удавалось решить вопрос. Уже в самом конце моей деятельности мы достигли договоренности на базе какого-то суррогата, все же пришли к тому факту, что полеты состоятся, но на наших самолетах и под нашим контролем[340]. И здесь тоже на японцев давили США, они не хотели этого. Но существовало и другое: нас самих сдерживали навязанные нам во времена Сталина практика и неправильное понимание вещей. Вот скажут: "Опять на Сталина все валят!". Нет, я не валю. Нужно ведь признать: столько лет мы воспитывались в духе того, когда даже малейшее послабление казалось недопустимым. Как это так: иностранец поднимется в воздух и пролетит через Советский Союз? Надо будет пролететь через СССР буквально от восточной его границы до западной. Мы считали, что зарубежные разведчики буквально вывернут нам нутро, все будут знать о нас. Конечно, мы тоже смотрели тогда на вещи упрощенно. Сами же осуждали Сталина, а смотрели его глазами, руководствовались его практикой и его ложным, неправильным, больным пониманием событий. Надо беречь суверенитет.