Время лохов [СИ]

Тут же изо всех клетей, закутов и теплушек здания набежало множество народа (где они только скрывались до этого?). Женщины безудержно рвались к нам посмотреть, пощупать, поохать, расспросить о цене. И даже несмотря на то, что мы объявили им о том, что цены еще окончательно не определены, женщины упорно топтались у входа в ожидании следующих представлений. С трудом их удалось убедить, что продаваться все будет только после сдачи-приема товара и наличной инкассации.

После того, как проход опустел, Лепетов переписал прибывший в его отсутствие товар и передал по накладной новый. Продавщица отдала ему выручку — кое-что за время отсутствия Лепетова продалось.

Первым финансовым поступлением оказались три тысячи рублей — невероятно! На них можно было закупить ивановского товара и ехать с ним на Украину хоть завтра. Но тут всплыл еще один подводный камень. Архистратег Лепетов!

— Надо отдать директору Дома быта аренду.

Конечно надо, кто спорит!

— Полторы тысячи в месяц, плюс НДС, плюс десять процентов от прибыли.

Я чуть дара речи не потерял.

— Володька, святый боже, кто на такую кабальную аренду подписался?

— Я, — как ни в чем не бывало ответил Лепетов. — Я же здесь курирую магазин, я тебе говорил. Думаю, выгода должна быть обоюдной.

Лепетов отправился к арендодателю. Я так и сел. Помилуй бог, Володька, ты и в «Роднике» опростоволосился, и в Лухе ярмо себе на шею навесил. «Какие еще айсберги ждут меня в дальнейшем?» — думал я с отчаянием, понимая, что ничего больше сделать не могу.

Однако это был еще не самый пренеприятный сюрприз за день. Вернувшись в Иваново не поздно — только начало темнеть, мы с Лепетовым решили не дожидаться утра, а сразу же проехать к Екатерине Семеновне, отчитаться о положении дел в Лухе и забрать у нее причитающееся. Не тут-то было! Узнав, что в Лухе кое-что продалось и аренда за предыдущий месяц выплачена, Екатерина Семеновна стала слезно умолять нас отдать ей оставшиеся деньги, так как у нее с месяц как не проплачено жилье и денег не то, что на жизнь, на самое необходимое не хватало. (То, что Лепетов и я сидели на мели, ее мало волновало.) «Я вам потом все полностью оплачу: и дорогу, и затраты», — убаюкивала она нас новыми обещаниями. Но я, разочарованный, больше ей не верил.

Не удивительно, что Лепетов, почти полгода мотаясь как угорелый по делам «Родника» в различные концы СНГ, ни разу еще ни копейки за это не получил, тратил только свои жалкие гроши, которые университетское руководство начисляло ему за ночные дежурства на кафедре, и экономил на желудке.

Долго задерживаться у Екатерины Семеновны мы не стали — Володьке надо было заступать на смену. Из подъезда вышли молча и также молча добрались до общаги.

Я не находил слов. Какая прелесть! Если и дальше так дело пойдет, мы очень много заработаем. Ну, о-чень много!

Только у входа в общежитие я спросил:

— Тебе к скольки на работу?

— К шести вечера.

— Ты с шести до шести?

— Нет, с шести до восьми, но выхожу раньше, хожу на работу и с работы пешком.

— Недалеко?

— С полчаса ходьбы. Может, минут сорок.

— Успеваешь?

— Еще успеваю.

— Перекусишь чего-нибудь?

— Не буду — времени и так в обрез, попью чаю на работе.

В комнате Лепетов быстро собрал в рюкзак необходимые вещи и выскочил, попрощавшись до утра, я остался один. Мальчишки-первокурсника не было, наверняка завис где-то у своих приятелей или у подруги. Это и к лучшему — я так устал (больше все-таки, наверное, психологически), что никого не хотел видеть, ни с кем не хотел общаться.

Я скинул куртку, присел на одну из свободных кроватей и только сейчас смог внимательнее рассмотреть комнатку, в которой жил Лепетов. Уютной эту студенческую комнатушку не назовешь: голые, наполовину синие стены (только у кровати Лепетова на стене узенький коврик с длинноногими ланями на фоне осеннего леса и снежных гор на горизонте), затертый деревянный пол, голая тусклая лампа на потолке, у входа ряд крючков для одежды, железные кровати с провисшими панцирными сетками, небольшой прямоугольный стол у окна. Окно затянуто полиэтиленом (но из него все равно дует), на подоконнике небольшая стопка книг, несколько ванночек для проявки фотографий, в которых на куске влажной марли прорастали пшеничные зерна. Как тут можно жить, да еще и учиться? Малолетки, очевидно, еще до конца не уяснили себе, что эта комната — их жилье, настоящее жилье, не на один день, и если они думают обитать в ней и дальше, создание уюта, комфорта — залог дальнейшей успешной учебы. Лепетова уют, как видно, давно уже мало интересовал. Он жил совершенно другим; комната для него была лишь непродолжительным пристанищем на ночь, местом для сна, как в обожаемой нами античности.

У меня засосало под ложечкой, надо было бы перекусить — мы же совсем без обеда. Володька говорил, что столовая в общежитии работает до восьми, можно будет наведаться, хватило бы только денег.