Время Мечтаний

Потом Джоанна увидела, как из пещеры после женщин вышел мужчина и пошел, прячась среди камней. Тогда она закричала: «Он там! Там папа!» И потянулась к нему. Но тут сон начал меняться. Потемнело небо. Приобрели зловещие очертания окрестности. Люди разгневались и стали преследовать мужчину, вышедшего из горы. Вдруг появились собаки. Джоанна бежала к мужчине, о котором она думала, как об «отце», однако не узнавала его. А собаки приближались. Мужчина как будто протянул к ней руки. И она готова была броситься к нему, но тут он начал менять форму. Он стал очень высоким и упал на землю.

Его тело, казалось, расплывается по красному песку. Он извивался среди теней, а потом на глазах у Джоанны превратился в громадную радужную змею.

Джоанна пыталась кричать, но у нее пропал голос. Она хотела бежать, но ее не слушались ноги. Змея медленно подползала к ней. Вдруг появилась леди Эмили. Оцепенев от ужаса, Джоанна смотрела, как огромная змея приближается к ним, не сводя с нее узкого золотистого глаза. Теперь собаки бежали к леди Эмили. Они бросились на нее, но в этот момент змея разинула пасть и проглотила леди Эмили живьем. Джоанна видела, как она исчезла в змеиной утробе, и закричала. Змея накинулась на нее и, обвившись вокруг талии, начала ее давить. Джоанну пронзила внезапная боль.

Она резко проснулась и лежала, не шевелясь. Наступила ночь. Поодаль чернела река. Лежа среди объятого ночной тьмой леса, все еще во власти сна, она ощущала острые боли в животе. Джоанна думала о странности сна. Неужели ей на самом деле мог присниться сон матери? Она попыталась восстановить его в памяти, постичь значение. Ей вспомнилось, что мать всю жизнь очень боялась собак. И она гадала теперь, не был ли этот сон воспоминанием о каком-то случае, свидетелем которого мать стала в далеком детстве. Связана ли как-то с собаками песня-отрава? Было ли это своеобразным проклятием, наложенным на чету Мейкписов и их потомков, проклятием, где собакам отводилась определенная роль?

Внезапно в ее памяти всплыло еще одно воспоминание. Два года назад они с Хью встретили по дороге к Эму-Крик семейство аборигенов, и старая женщина предсказала ей будущее: «Я вижу тень собаки, следующей за тобой». Джоанна подумала, что старуха говорила о прошлом, но Хью сказал, что женщина, как ему показалось, имела в виду будущее. Вызывало ли проклятие смерть от собак как воображаемых, так и настоящих? «Но почему?» – спрашивала Джоанна речную тьму. Что могли совершить ее дед с бабушкой, чтобы навлечь на себя и своих потомков такую ужасную кару? В своем дневнике леди Эмили описывала сон, в котором видела отца выходящим из пещеры. Было ли такое на самом деле? В другом месте она писала: «Что-то погребено и забыто, а я должна это вернуть на свет. Меня что-то принуждает отправиться в Карра-Карра и заявить права на наследство». Какое наследство? Что это значило?

Джоанна огляделась и почувствовала сохранявшуюся в этом месте силу аборигенов. Пусть эти люди его покинули, но присутствие их продолжало ощущаться, здесь остались их духи, энергия, пыл их чувств. Ей стало понятно, откуда взялось беспокойство, не оставляющее ее на протяжении всей беременности. В глубине души она боялась, что ее нерожденного ребенка дожидается наследство страха, передающееся от матери к дочери. Джоанна попыталась подняться, но ее опоясала резкая боль: ее душит Змея-Радуга.

– Нет, – сказала она себе со страхом. – Это до срока просится на свет ребенок.

Сара искупалась в реке. Она смыла с себя священные знаки вместе с жиром эму и предала их воде, наблюдая, как она уносит их в священное место. Она стерла начертанные на земле знаки, загасила костер и песней вернула Мечтания земле. Ритуал завершился. Она совершила обряд своего посвящения, и сделала это сама. Мать не вела ее по пути тайн, не научила секретам. Не было с ней бабушки, чтобы передать мудрость предков, не было рядом ни сестер, ни других родственников, которые бы праздновали ее посвящение, и не было рода, готового встретить ее с любовью. И так Сара в одиночестве прошла обряд посвящения и узнала, что так это теперь должно быть. Знала она также и то, что это был, возможно, последний ритуал ее народа, который она совершала.

Она думала о Филипе Макниле, вспоминала, как ехала с ним на лошади, держась за него, чувствовала под руками, как ровно и сильно бьется его сердце, внушая спокойствие и уверенность. Осторожно сняла она с шеи кожаный ремешок, в карман платья положила кость из Мечтаний Морского Котика. После этого она в первый раз обула туфли. И в самую последнюю очередь надела браслет, подаренный Филипом Макнилом. И когда все было сделано, она повернулась спиной к скрывшемуся за лесом солнцу.