Время Мortido. Опасные связи

И все же, у обоих противников было нечто общее. Каждый стремился, «редуцируя к себе», преодолеть феноменальность и считая бытие собой, отправить оппонента в небытие. Оппозиция между мнением и истиной, повседневностью жизненного мира и подлинностью теоретизирования проходит через всю историю борьбы за то или иное понимание бытия. С бытием отождествляется архе, сущность, субстанция. Феномены – сомнительное бытие, не совсем бытие. Если бытие как таковое – это перв(ичн) ое, начало и причина, то феномен – это втор(ичн)ое, акциденция, следствие и явление. На современном языке феноменальное – примерно значит виртуальное. Опираясь на предложенную С. С. Хоружим трактовку виртуальной реальности, о феномене можно сказать, что в нем выражается «недобытие» сущего. Виртуальность реальна, но условно, ибо продуцируется константной, «реальной реальностью». Тоже и феномен, как некое подвижное граничное состояние, область взаимодействия по перетягиванию каната между бытием и ничто. В конце скольжения того или иного сущего к своему пределу, оно, как бы максимально феноменологизированное, становится, объявляется несуществующим.

Если идти по цепочке исторического подозрения и лишения феноменов бытийности, то нигилистический конец бытия был представлен в его начале. В европейской, западной культуре – у элеатов. Парменид отождествил бытие с мыслью: «Быть и мыслить, не одно ли и тоже». Все, что вне мысли, просто не существует. Не тень, не отблеск, а «ничто». Если движение нельзя мыслить (апории Зенона), значит, его нет. Мир реален как тождественная себе Мысль. Здесь происходит отказ от бытия как вещности, предметности, сопротивляемости в пользу бытия как отношений, виртуальности и мыслимости, через его переопределение и «рокировку» с Ничто. Оппозиция сущности и явления у(су)глубляется до оппозиции бытия и ничто, когда связь между ее сторонами разрывается. И феноменов как про-явления субстратного бытия больше не существует. Не случайно Хайдеггер, считая метафизику несущей в себе «забвение бытия», датировал ее исток элеатами, говоря, что атомная бомба взорвалась в трудах Парменида. (если на самом деле была личность с такими идеями или это позднейший концепт). Метафизика «по определению» была заряжена на преодоление феноменов, приравнивание бытия явленного мира к ничто, а его е(и) стины к чистой, строгой, «голой», точной = формальной, ничего не обозначающей и кроме самой себя ничего не несущей мысли. К «пробелу» и «свободе пустоты». К нигитологии. Смерть метафизической философии была заложена в ее «генах», она отражала возникновение «постава» как вооруженного науко-техникой практического о-владения человеком окружающей его внешней и собственной внутренней природой.

В материализме и его непосредственном гносеологическом выражении – эмпиризме, наоборот – к феноменам относили субъективное восприятие мира, чувственное и мысленное. Возможность существования идеального помимо человеческой головы не предполагается вообще. До небытия феномены в материализме доводятся, когда бытие отождествляется с будто бы объективно, само по себе существующим сущим, а природа рассматривается как механизм, автоматически функционирующая бессубъектная машина. В «механическом материализме». Но парадигмальное значение этот подход приобретает только с появлением неклассического и постклассического естествознания, что произошло гораздо позже, нежели по линии философско-спекулятивного идеализма. Апология ничто от имени естествознания стала распространяться, когда оно переступило порог макро-размерности, фактически переставая быть познанием естества, как окружающей природы и проникло в мега, микро и виртуально-информационные миры. Когда оно утратило эмпирическую наглядность, а материализм стал «научным», «функциональным», «бестелесным», «языковым» – «идеалистическим». Когда само познание заменилось деятельностью по изобретению и проектированию не-сущего и возник креативный меонизм.