Время — московское!

— Сегодня… Захваченный манихеями конкордианский монитор «Энки» атаковал легкий авианосец «Принц Астурийский». Манихеи выпустили по авианосцу семнадцать снарядов калибра двести восемьдесят миллиметров в атомном снаряжении…

Повисла грозовая пауза.

— И что?

— Больше ничего. Пока что. Обещают уточненную информацию в течение ближайшего часа, — замогильным голосом произнес Колесников. — Что вы хотите, чтобы я еще сказал? Что я по-прежнему в восторге от переговоров с этим вашим Вохуром? Что я обязан подарить вам Х-крейсер? Что манихеи — наши лучшие друзья?

Тут вирус гневливости перекинулся с Колесникова на подполковника Свасьяна. У того тоже лоб покраснел — хотя раньше я за ним привычки пунцоветь не замечал. Он встал, что было дури ударил кулаком в ладонь и зашипел:

— Блядское отродье! Нехристи! Черти спятившие! Да как же можно… а? Да сколько же можно… Да «Принц Астурийский» — это же… гордость… один из лучших кораблей Европы! «Шпили» в ядерном снаряжении — это еще мало им! Это еще, считай, мы одолжение им сделаем! Я бы их… да я бы их…

— Подполковник, держите себя в руках, — процедил Индрик. Нужно отдать должное Свасьяну, он тут же угомонился и сел, беззвучно шевеля губами.

— Однако это сообщение ничего по сути дела не меняет, — заметил Индрик.

— Как это «не меняет»?! — взъярился Колесников. — В документе русским языком написано «манихеи атаковали». Вам это понятно? Манихеи. Ма-ни-хе-и! Так считают в Генштабе. Так считает товарищ Растов!

— Не кипятитесь, Демьян Феофанович. Мы присланы сюда, чтобы разобраться — правильно ли считают в Генштабе. Это наш долг. Наша задача. Штаб — он там. А мы — здесь.

— Считайте как угодно, но Х-крейсер я вам не дам!

— Пусть нас рассудит товарищ Растов.

— А как насчет личного состава? За него отвечаю головой я, а не товарищ Растов. И я не считаю себя вправе послать экипаж Х-крейсера на такое задание!

— Но, надеюсь, вы не будете возражать против того, чтобы я отправился к Вохуру в сопровождении добровольцев? Какова минимальная летная смена Х-крейсера?

— Двадцать шесть человек.

— А если не брать боевые расчеты и связистов?

— Кажется, трое… Да, трое. Собственно пилот, Х-оператор и механик-инженер.

— Я думаю, троих я смогу убедить, — промолвил Индрик.

В ответ на эту реплику Колесников отутюжил Ивана Денисовича чугунным взглядом и скептически скривился. Дескать, ну-ну, поищи дураков.

Однако я в отличие от Колесникова был уверен: троих добровольцев Индрик найдет.

Он умеет убеждать — словами и личным примером. Но главное — в таких делах убеждает не человек, а то невидимое, грозное, святое, что стоит за ним. И вот с этим невысказуемым и невидимым у Индрика был полный порядок. Да, оратор он посредственный (мой отец высказался бы однозначнее и грубее). Но это ему не помешает.

— Я с вами, Иван Денисович, — сказал я в густой тишине.

Колесников, который вслед за Индриком шествовал под открытое небо, к бэтээру правительственной связи, посмотрел на меня, как на предателя Родины.

Глава 6 Есть отрыв!

Апрель, 2622 г.

Южный полярный континент, фиорд Крузенштерна

Планета Грозный, система Секунды

Под ногами Эстерсона чернела вода фиорда. Ни одной звезды, ни одного огонька не отражала она — беспросветные низкие тучи стояли над Антарктидой, суля не то близкий снегопад, не то ледяной дождь.

«До чего же похоже на Швецию… А уж на Норвегию…» — подумал конструктор.

До воды было несколько десятков метров, но ночь скрадывала расстояния, а легкая дымка размывала границу между сушей и океаном. Казалось, шагни вперед с каменной площадки — и сразу ступишь в воду. Но не замочишь ног, а прошествуешь по ней величаво, потому что непременно случится чудо.

Соблазн был так велик, что Эстерсон отступил назад, от греха подальше, и машинально потянулся за сигаретой.

— Нас же просили. Не надо курить, светомаскировка, — вполголоса напомнила Полина.

— Да, верно.

Подняв воротники бушлатов, рядом с ними стояла группа офицеров.

Эстерсон посмотрел на часы. 02.24. Еще минута — и конец тишине.

Внизу справа, в конце фиорда, белел длинный язык ледника. Несколько могучих ледяных скал, скособочившись, навалившись друг на друга, загромождали выход из туннеля взлетно-посадочной полосы. Обвал случился вскоре после их прибытия, когда сборочные работы в туннеле уже велись полным ходом. Язык ледника лопнул ровно по приметной морене и громадный брус льда скользнул вниз, к морю.

По счастливой случайности никто не пострадал. Но о полетах «Дюрандалей» из туннеля не могло быть и речи.

Было решено оставить все как есть и продолжить сборку истребителей — в конце концов, для людей и даже автокаров оставалось полно свободных проходов. Но сразу договорились, что в тот день, когда тридцать машин будут собраны и протестированы, ледяной затор взорвут к растакой-то матери.