Время — московское!

— Нет. Я составитель ароматов. Особенно — похоронных ароматов. Мои похоронные ароматы очень ценятся. Они создают атмосферу чистой радости, которая делает похоронную церемонию незабываемой!

Тане показалось, что последнюю фразу Эль-Сид произнес с иронией, будто цитируя слова из рекламного буклета.

— Но в таком случае, откуда ты знаешь о находках ваших археологов?

— Это знают все образованные чоруги. Под нашим солнцем археология стоит второй в Списке Семи Великих Знаний о Мертвом. Очень уважаемая наука!

— Знаний о мертвом?

— Конечно, о мертвом! Ведь археология занимается тем, что умерло!

— Это, конечно, верно… Но в таком случае и геология тоже… и история…

— Полезно знать о мертвом больше. Тогда начинаешь лучше понимать живое, — наставительно сказал чоруг.

«Вот бы и у нас так считали! Тогда, может, и зарплаты были бы повыше», — вздохнула Таня.

— Расскажи мне еще про «хвощ», Эль-Сид, — попросила она. — Если тебе не трудно.

— Мне легко! Когда я разговариваю с тобой, мой мозг становится активным! Моя душа радуется! Это очень полезно! Ведь после того как я умру, мне понадобится вся сила моего мозга! И вся радость моей души! Слушай же, Таня. Мы, чоруги, тоже нашли такой «хвощ». Даже несколько «хвощей». Правда, наш «хвощ» был не таким, как ваш. У него было два ствола! А отростков было меньше!

— Может быть, это и не «хвощ» вовсе? — предположила Таня.

— Нет, «хвощ», — уверенно сказал чоруг. — Одинаковый материал, одинаковый цвет, одинаковый замысел…

— И что, «хвощ» тоже имеет отношение к этим… как ты сказал?

— Ул-ошо-мянзиж. То есть джипсам.

— Ну да, джипсам.

— Видимо, имеет. Но сказать, какое именно это отношение, наши ученые не смогли. Зато они сделали другое открытие! Великое открытие!

— Какое же?

— У нашего «хвоща» имелось два сросшихся ствола. На этих стволах были четыре мутанта.

— Ты хочешь сказать, мутовки?

— Ошибся. Конечно, мутовки! На каждой мутовке было по шару! И от трех шаров отходили еще ветки с шарами. Хозяин того планшета, — продолжал увлеченный чоруг, — считает, что «хвощ» есть модель молекулы. Наши ученые тоже так считали. Но оказалось…

Таня нервно заерзала в кресле — от нетерпения. Археологическая фортуна наконец-то улыбнулась ей своей мраморной улыбкой!

— …но оказалось, что это модель планетной системы!

— Той самой, где расположены планеты У-ет-у и У-таж-у? — предположила Таня.

— Нет! Соседней системы! Системы Аж-ет! И в этой модели, то есть в «хвоще», имеются все планеты и спутники, которые эту систему составляют! Шарики — это и есть планеты!

— Но почему тогда у «хвоща» два ствола? — стараясь не давать волю скепсису, спросила Таня.

— Потому что система Аж-ет — это система двойной звезды!

— Значит, ваш «хвощ»— модель планетной системы… — пробормотала Таня. — Но если допустить, что все «хвощи» являются моделями систем, значит, и наш тоже?

— Наверняка!

— Значит, наш «хвош» — модель системы Крокуса, где находится планета Вешняя?

— Это исключено. Параметры не совпадают, — авторитетно заявил Эль-Сид. — Система звезды, которую вы называете Крокус, имеет восемь планет. У одной из этих планет одиннадцать спутников, не считая мелких. А планет должно быть шесть. И не более трех крупных спутников у одной планеты.

— Но тогда какой системы? Это можно узнать?

— Теоретически — да. Для этого нужно поискать в наших каталогах звездную систему с таким же числом планет и спутников, какое показывает ваш «хвощ».

— Но таких систем, наверное, сотни? Ну, десятки десятков?

— Я понимаю, что такое «сотня». И что такое «сотни», я тоже понимаю. А на твой вопрос ответить трудно. Если брать все системы без разбору, выйдет много, ты права. Но я не считаю народ ул-ошо-мянзиж глупым. Хотя он и стал очень глупым. Однако раньше этот народ был другим. «Хвощ» вырастал внутри каждого джипса. И не просто так. «Хвощ» обозначал планетную систему, где джипс призван к жизни.

— Рожден?

— Если тебе так нравится слово. Но я к другому веду. Теоретически «хвощ» показывает не только общее устройство планетной системы. Он еще должен выражать точные соотношения небесных тел. То, что ваши пилоты называют «гравитационной лоцией». А когда есть нечто точное, все лишнее легко отсечь.

В астрографии и навигации Таня чувствовала себя крайне неуверенно. Но последнее заявление чоруга ее обнадежило.

— А ты можешь это сделать? Найти похожие планетные системы и отсечь все лишнее? — сгорая от нетерпения, спросила Таня.

— Теоретически — да, — сказал чоруг, поразмыслив. Чувствовалось, что магическое слово земной науки «теоретически» пришлось ему по душе.

— А практически?

Но этот интереснейший разговор, чреватый ни много ни мало революцией в джипсоведении, был грубо прерван. Экран, расположенный на двери «ванной комнаты», ожил. Чоруг и Таня воззрились на него неохотно и даже сердито.

На экране появилось встревоженное лицо Нарзоева, переминающегося с ноги на ногу в стыковочном шлюзе. Он был в скафандре. Не иначе как собирался «вызволять» Таню, но обнаружил, что двери заблокированы. Жесты Нарзоева были резкими, агрессивными. Судя по движениям губ, он говорил в камеру что-то не слишком куртуазное.