Время мушкетов

Когда-то маркиз Вуянэ был обычным человеком, но затем, отойдя в мир иной, вновь воскрес и с тех пор жил вечным двадцатитрех – двадцатипятилетним юношей. Оставалось лишь гадать, сколько на самом деле длилась его молодость: десять лет, двадцать, а может, и не одно столетие? Как ни парадоксально, но случайно присвоенное прозвище «Живчик» подходило к нему наилучшим образом. При всем желании, ни Патриун, ни даже скрывавшийся в нем дракон не смог бы определить точный возраст сидевшего сейчас перед ним и добродушно улыбающегося аристократа, но мог сказать наверняка, какая именно смерть постигла юношу. Отравленный кинжал наемного убийцы лишь слегка полоснул по запястью левой руки, скрытому сейчас под толстой кожей перчатки. Рана сама по себе не была опасной, но смертельный яд виверийской болотной гадюки, которым было смочено лезвие, мгновенно распространился по телу и не только умертвил его, но и изуродовал перед смертью. Как раз этим объяснялись неимоверная слабость и неестественный оттенок волос маркиза, две большие залысины, частичное нарушение пигментации кожного покрова, что, впрочем, было незаметно под одеждой, а также вздутие губ и утолщение щек. Тело умершего в муках юноши вскоре вновь обрело жизнь, но не смогло избавиться от уродующих внешность последствий отравления. Так всегда бывает с морронами, иногда называемыми «вечными воинами», «павшими легионерами» или просто «рыцарями смерти». Шрам или иное увечье, приведшее к смерти, остается навеки и служит напоминанием хозяевам, кем почти бессмертные скитальцы являются на самом деле…

Во втором часу ночи отец Патриун стоял голым у открытого настежь окна и наслаждался ночной прохладой. Священник больше не берег стареющее тело, поскольку оно ему было уже без надобности. Ставки в игре за Марсолу и ее окрестности возросли настолько, что дракон уже не мог позволить себе развлекаться, притворяясь священником. Одна сторона назревавшего конфликта определилась, это были морроны во главе с маркизом Вуянэ. Охотник Аке, с которым священник вроде бы познакомился сам, наверняка тоже был морроном и умело втерся в доверие к старику, чтобы докладывать своему родовитому сообщнику обо всех действиях и просто замыслах священника.

Патриуну оставалось лишь определить, кто является противником бессмертных воинов человечества и за что идет борьба? При всем многообразии в мире «нелюдей» количество претендентов на эту роль было весьма ограничено: противоборствующая группировка морронов, имеющих свое видение по ряду ключевых моментов и поэтому пошедших против товарищей; один из кланов вампиров, поскольку в рядах кровососов была хоть какая-то организация, или… (Дракону было даже противно об этом подумать) остатки симбиотов из ослабевшего после смерти предводителя, но не распавшегося братства графа Лотара.

Несмотря на то, что продрогшее тело уже начинал бить озноб, а щеки пылали, как печи кузнеца, Патриун продолжал стоять у окна и припоминал все, что ему было известно о клане морронов, именуемом «Одиннадцатый Легион»: