Время надежды, или Игра в жизнь

– Ну, может, и не всю жизнь, но только три пальца на левой ноге у него точно не отрастут… – продолжил доктор. – Еще аллергическая реакция сильнейшая. Уже начинался отек гортани. Задержись вы немного…

Доктор бросил окурок в урну и продолжил:

– Он ещё поспит после наркоза, а вы тут подождите – сейчас милиция приедет, я вызвал. Так положено…

Лена зарыдала. Надежда обняла подругу.

– Спасибо, док, – сказала она. – Мы будем здесь, пока Женя не проснётся…

– Да мне-то что? – пожал плечами молодой врач. – Сидите, сколько хотите…

Врач скрылся за дверью, и Надежда проводила всхлипывающую Лену к лавочке. В глубине души она ликовала – её план удался! Теперь Женьку точно не заберут в армию, и он останется жив. А нога… Подумаешь – пальцы ампутировали. Так всего три пальца! Они, конечно, как верно заметил доктор, не отрастут, но через какое-то время Женька забудет, что с ним случилось в лесу. Целый и невредимый, а не лежащий на местном кладбище под бетонной плитой…

В больничном дворе показался милиционер – мужчина средних лет, с внушительным животом, красным потным лицом и потёртой дерматиновой папкой подмышкой. Было видно, как ему всё надоело, и больше всего в этот погожий субботний денёк он хотел бы оказаться на берегу речки с удочкой, а не брать показания с этих двух чумазых перепуганных девчонок, от которых за версту несёт спиртным…

– Это вы, гражданочки, раненого привезли? – строго спросил милиционер, присев на лавочку.

– Мы… – шмыгнула покрасневшим распухшим носом Лена.

Милиционер снял фуражку и положил её рядом с собой, достал из кармана серых форменных брюк несвежий носовой платок, вытер потное лицо, вытащил из папки листок бумаги и, устроившись поудобнее, приготовился писать.

– Угораздило же вас в субботу… – проворчал страж порядка. – Ни одного нормального выходного ещё не было… Что за народ – как суббота, так обязательно членовредительство какое-нибудь…. Будто сговорились… Давайте всё по порядку…

Последующие двадцать минут Лена и Надежда, отчаянно жестикулируя, эмоционально рассказывали милиционеру о случившемся. Тот морщился, крякал, вздыхал и старательно записывал за девушками. Пару раз он вытирал взмокший лоб; достал еще один листок бумаги.

– А номер машины вы, конечно же, вы не запомнили? – спросил милиционер устало, закончив писать.

– Нет! – хором ответили Надежда и Лена.

– Тогда распишитесь на двух листах – здесь и здесь. Ваши адреса есть, если надо будет – вас вызовут… Гуляйте, красавицы… Пока…

– Что значит «пока»? – возмутилась Лена. – Вы что, нам не верите?

– Да тухлая история какая-то, – вздохнул милиционер, поднимаясь с лавочки и надевая фуражку. – Неправдоподобная. Перепутать ногу с палкой… Долбануть топором…

– Говорю же – темно было! – Надежда тоже вскочила со скамейки. – Костёр погас! Женька мёрзнет! Ноги голые! Что мне оставалось делать?!

– Что делать? – пожал плечами милиционер. – Не знаю. Укрыть чем-нибудь…

– Да нечем его укрыть было! В том-то и дело! Единственные штаны – и то мокрые были! Сушились у костра! А костёр начал гаснуть! И погас бы!

– Ладно, разберёмся, – милиционер аккуратно сложил листы с показаниями в папку. – Я вот ещё с пострадавшим потолкую, когда оклемается…

– А он вам ничего нового не скажет, – буркнула Надежда, снова усаживаясь на лавочку рядом с Леной.

– Посмотрим… – многозначительно сказал милиционер, направляясь в сторону больничного крыльца.

Интуиция подсказывала ему, что дело тут нечистое, но она же подсказывала и другое: что-либо доказать будет трудно. Старший лейтенант Бричкин уже двадцать лет боролся с преступностью у себя в районе и очень хорошо уяснил одно: лишняя головная боль с плохими показателями раскрываемости никому не нужна – ни ему, ни начальству. Свой долг он частично выполнил – показания с не совсем ещё трезвых подружек взял; очнётся от наркоза их дружок – опросит и его. И если заявления от парня не поступит, то и дела никакого не будет. И тогда, может быть, он ещё и на рыбалку сегодня успеет…

В пустой шестиместной палате в углу на кровати лежал Женя с перевязанной ногой поверх одеяла и по-прежнему сильно отёкшим лицом. Рядом на стуле сидел милиционер; его многострадальная фуражка валялась на соседней койке.

Милиционер обмахивался чистым листом бумаги – августовское солнце шпарило прямо в окна, и в палате было душно.

– И всё равно, мне непонятно: как можно было так промахнуться, – пыхтел милиционер. – Она что, дура – ваша Надя?

– Почему сразу дура? – обиделся за подругу Женя. – Просто бестолковая. Она же без злого умысла….

– А ты уверен, что умысла не было? Может, ты ей где-то дорогу перешёл? Может, она тебе мстит за что-то?.. А? Не думал?

– Да почему я должен так думать! – возмутился Женя. – Я Надьку с детского сада знаю! Это просто несчастный случай! Нелепое стечение обстоятельств! С таким же успехом я мог с дерева упасть, или на корягу напороться, или вообще в речке утонуть. Когда люди на природе отдыхают, иногда и не такое случается!