Время наступает

Злые духи, терзавшие его плоть, ненадолго отступили, устрашенные грозными словами молитвы, но Гаумата все еще видел их жадно горящие во тьме сознания глаза. Они были рядом, совсем рядом.

В дверь тихо постучали. Халаб повернул голову от смертного ложа, на котором исходил кровавым потом Верховный жрец.

– Прибыл гонец от Валтасара, – донеслось до Гауматы.

– Мудрейший не может его принять, – стараясь загородить собой ложе господина, проговорил Халаб. – Он спит. Однако я передам ему все, что царю было угодно приказать.

– Валтасар пишет, что и трех дней не пройдет, как он будет у ворот столицы. Пусть же ликование народа не знает границ. Пусть стар и млад приветствуют его, когда станет входить наш могущественный повелитель в Священные Врата Иштар!

– Я понял слова гонца и все запомнил. Как только мой господин откроет глаза, я передам ему царские повеления.

– Халаб, – чуть слышно позвал своего подручного Верховный жрец, когда шаги слуги затихли на лестнице.

– Я весь внимание, мой господин, – отозвался жрец.

– Валтасар близок? – прошептал тот.

– Истинно так.

– Вели позвать Эвридима, лекаря из Эллады. Пускай он отворит мне кровь.

– У нас этого не делают, – с сомнением в голосе проговорил Халаб. – Разве могут раны телесные давать пользу человеку?

– Делай, как я велю. А когда он придет, выполняй то, что скажет этот никеец, и не задавай вопросов.

– Повинуюсь, мой господин, – покорно склонил голову Халаб.

«Недолго тебе осталось быть господином, – мелькнуло у него в голове. Он еще раз с невольной усмешкой поглядел на распростертое перед ним тело. – Эх, Гаумата, поставил силки на птицу, да попался сам!»

Да еще как попался! Молодые жрецы до сих пор пребывают в смятении. Еще бы, наместник Мардука взял да и хлопнулся наземь в коликах сразу, как пророк возгласил, что божий гнев постигнет творящего зло. Пойди им теперь что-нибудь объясни! Да и что тут объяснять? Слух-то по городу пробежал быстрее степного пожара. И это он еще не говорил никому главного: буквально накануне празднества он видел в жилище Первосвященника белых муравьев – верный знак того, что дом этот будет разрушен и распадется!

Однако пока что даже еле живой Верховный жрец все же Верховный жрец. Значит, пусть нечестивец эллин отворяет ему кровь. Тем раньше он ступит на Дорогу Последнего Умиротворения. Ту самую, по которой уходят Верховные жрецы, когда более не могут достойно выполнять свои обязанности.

Халаб умел ждать. Он не спешил. С детства он запомнил, как змея охотится за мышью: медленные, плавные движения, как будто она и не движется вовсе, а просто ветер несет песок под нею. Потом – раз! Атака! Стремительная и неудержимая.

Сейчас все было готово к атаке. Оставалось лишь улучить момент.

В этот день Намму не страшился захода солнца. Изредка поглядывая на срывающееся в Закатное море светило, он даже торопил его, точно впереди ждало обещанное свидание. Общаясь ли с Дарием или тайно встречаясь с Халабом, он то и дело поглядывал в небо, точно сомневаясь, совершает ли светило обычный свой путь или замерло, как некогда в прошлом, по приказу одного эборейского полководца. Когда Намму осознал, что подгоняет миг заката, то сам себе не поверил. Да и кому сказать – он ждал встречи с призраком!

В прошлый раз Даниил привычно поставил перед белесым силуэтом глиняную чашу и для создания пьянящего духа плеснул в нее вина. Он уже несколько раз проделывал эту процедуру, но всякий раз призрак оставался стоять немым укором.

И вот вчера ночью, когда Даниил с невольной усмешкой глядел на светящийся остов, ему вдруг и впрямь страстно захотелось, чтобы призрак выпил с ним. В конце концов они уже были старыми знакомцами.

– Пей. – Даниил придвинул к нему чашу. – Что ж, как тогда в пустыне, так и здесь нынче ты будешь страдать от жажды? Пей. У всех бывают тяжелые времена и хорошие времена. К чему сожалеть о том, что было? Будем жить сегодня. Ты вот и после смерти со мной. А ведь не всякий так может.

Он сам не слишком понимал, шутит ли в этот момент или говорит всерьез, но одно Даниил знал точно: возвышающийся над столом призрак страшит его не более, чем собственная тень, прильнувшая у ног.

Неведомо, почувствовал ли незваный гость это изменение или нет, неясно, мог ли он вообще ощущать что-либо, но он вдруг сел на лавку и протянул бестелесные руки к чаше. Та взмыла над столешницей и остановилась у губ привидения.

Целый день после этого Намму ходил, вспоминая о свершившемся чуде. В прежние годы он бы, наверно, не пожалел и ста золотых, чтобы приобрести такого компаньона. Ему представлялось, какую выгоду он мог бы извлечь, используя настоящего живого призрака! Но вскоре эти мысли отступили, изгнанные, точно голодные шавки от лавки мясника гневными окриками и пинками.