Время наступает

Девушка отчаянно замотала головой. Земля уходила у нее из-под ног, точно кто-то для забавы выдергивал ковер.

– На что ты надеешься? Думаешь, этот выскочка Даниил сможет тебя спасти? От меня никто тебя защитить не сможет. Ему самому осталось жить считанные часы. Может, он уже мертв.

– Сусанна! Сусанна! – послышался сквозь приоткрытую дверь радостный голос отца. – Там на площади!.. Там Даниил!

Начальник стражи скривился, точно в сапог ему попала колючка, но тут же взял себя в руки, сжал в кулак пальцы девушки с лежащей на ладони монетой и в два прыжка очутился на стене.

– Там Даниил! – Иезекия, не находя слов от радости, выскочил во двор, спеша поделиться с дочерью свежими новостями. Вельможа спрыгнул вниз на поджидающего у стены коня, тот взвился на дыбы и, заржав, помчал прочь.

– А-а-а… кто это был, Сусанна? – оторопело указывая пальцем на стену, проговорил Иезекия. – И что у тебя в руке?

Сусанна вздрогнула, точно овода отшвырнула от себя обжигающий руку серебряный кругляш и с рыданием бросилась в дом в свою комнатку.

Когда один из нубийцев, оставленных сторожить лавку, доложил Иезекии, что у дверей его дожидаются семеро солдат из отряда скифа Кархана, хозяин дома и его гости не на шутку переполошились. Конечно, принесенные с площади новости гласили, что великое просветление снизошло на царя Валтасара, и, узрев воочию силу и мудрость благословенного царевича Даниила, даровал он народу избранному свободу веровать и славить бога, как предписано было в Завете. Однако кто знает… Удача подобна мельничному колесу: то поднимает вверх, то бросает вниз и перемалывает, перемалывает дни жизни, точно ячменные зерна. А уж при дворе это колесо вертится так быстро, что ни одой из царских колесниц не угнаться за его кружением. Но опасения были лишены основания. В кругу верзил грозной стати и устрашающей наружности стоял Даниил – надежда и светоч народа эбору. Ликование старейшин, Иезекии и всех прочих гостей, тесно сгрудившихся в саду под смоковницами, не ведало предела.

Намму, верный своей привычке внимательно слушать говорящих и брать на заметку то, что может пригодиться в беседе, кивал в такт словам. Если же вопрос, адресованный ему, не находил ясного ответа, он делал вид, что внемлет другим речам, спеша согласиться с тем из говоривших, борода которого казалась ему более длинной и седой. Если же эта тактика не помогала, Намму глубокомысленно сводил тяжелые брови на переносице и, подняв длани вверх, изрекал что-то вроде: «Богу то ведомо» или же: «Неизреченна мудрость Господня».

Вначале он со страхом ожидал, когда трапеза кончится, и старейшины перестав внимать голосу желудка, пожелают вникнуть в суть божьего откровения. Здесь Намму сказать было нечего, а обойтись общими фразами не представлялось возможным. Но очень скоро эти страхи отступили на второй план.

В тот миг, когда красавица Сусанна наполняла серебряный кубок Намму алым фалернским вином, он с немалым удивлением отметил, что глаза ее красны от слез и губы дрожат так, будто она готова расплакаться в любую минуту. Намму метнул взгляд в сторону хозяина дома. Тот казался радушным и приветливым, однако пальцы рук, сжимавшиеся и разжимавшиеся на кушаке, выдавали скрытое волнение.

«Что-то здесь произошло», – обеспокоился он и с удивлением осознал, что впервые с детских лет встревожился, заметив женские слезы. А ведь говорил когда-то старик Абодар: «Эти слезы – вода. Если надо – они польют росток. Если нет – загасят пламень». И вот на тебе – он встревожился, причем встревожился не на шутку. Даже возможность разоблачения не терзала больше его душу, словно все эти мудрецы и учителя, узнав в нем чужака и мошенника, рассмеются и примут это за добрую шутку.

– О свет и надежда избранного народа! – обратился к нему один из старцев, борода которого показалась ему самой окладистой и седой. – Молви слово.

– О чем же хотите вы услышать? – рывком возвращая себя к суровой реальности нынешнего праздника, глубокомысленно произнес «светоч» эбореев.

– Поскольку не так давно год сменил год, мы, как водится, размышляли о деяниях божьих со дня творения этого мира, и земли, и неба, и всех тварей на тверди и в воде. Стало быть, нынче время сказать о праотце Аврааме, уверовавшем в бога Единого, сокрушившего идолов, дабы вывести род свой из этой земли к обетованным берегам. Но если в мудрости своей желаешь ты речь слово о иных деяниях Господа… – Собеседник Намму сделал знак старцам помоложе, и те явили взору ошарашенного пророка увесистый громоздкий том в раззолоченном переплете – настоящее произведение мастеров из Библа. Кровь застучала в висках Намму. Он понял, что для него настал момент истины, и с надеждой кинул взор на маячивших в углах сада солдат его личной стражи. Эти грозные дикари безучастно взирали на происходящее, готовые в любой миг растерзать всякого, кто посмеет даже просто косо взглянуть на их господина. Но тут взгляд его вновь натолкнулся на Сусанну, стоящую у двери и прикрывающую лицо краем накидки. Намму отвел глаза и выдохнул, будто собираясь прыгнуть со скалы.