Время наступает

Тот рассказывал, что охотятся на драконов следующим образом: найдя логово чудища, читают перед ним охранительное заклинание, которое поднимает сильный ветер, затем начинают бить перед чудовищем по земле ветвями коралла, вызывая тем самым звук грома.

Тогда дракон, который более всего на свете боится грозы, ибо молнии убивают его, если он не успеет спрятаться под землю, спешит забраться поглубже в свое убежище, страшась высунуть оттуда голову. В этот миг вход в пещеру засыпают большими камнями так, чтобы ужасная тварь подохла там от голода. Ибо если нечего дракону пожирать, то он пожирает самого себя.

Описанный некогда Абодаром способ отличался известным остроумием, однако имел ряд недостатков.

Во-первых, Намму в жизни не встречал никого, кто бы мог на своем опыте подтвердить, что этот способ пригоден к исполнению.

Во-вторых, он понятия не имел, о каком заклятии идет речь. А в-третьих, и это он знал не понаслышке, великое множество пещер имело два и более выхода. Так что, старательно засыпая каменьями драконий лаз, можно неожиданно обнаружить разгневанного хозяина подземелья как раз у себя за спиной. Нет, этот способ не годился. Следовало измыслить какой-либо иной, более надежный.

Погруженный в эти мысли, Намму добрел до своих комнат. Один из слуг, назначенный следить за порядком в хоромах царского советника, радостно приветствовав хозяина, начал скороговоркой рассказывать ему, какие чудесные подарки были преподнесены царевичу Даниилу за время его отсутствия. Придворные низших рангов и знать, вавилонские торговцы, повинные в сегодняшнем мятеже, и благодарные эбореи несли сами или посылали слуг с дарами могущественному фавориту. Ковры, серебряная и вызолоченная посуда, перстни с лазуритом и просто мешочки монет загромождали апартаменты Даниила, превращая их в подобие склада награбленного, вроде разбойничьей пещеры.

– А это что? – Даниил указал на кувшин, стоявший посреди стола.

– Кто его знает, – растерянно развел руками слуга. – Принес тут один. Вино, должно быть.

– Вино – это хорошо, – пробормотал Намму. – Это то, что сейчас нужно.

Он взял со стола серебряный ритон, украшенный львиной головой, и поднял кувшин, спеша наполнить кубок. Расписной глиняный сосуд был закрыт куском пергамента, плотно обвязанным вокруг горлышка. Даниил слегка встряхнул кувшин.

– Это не вино! Вино булькает.

Кувшин не булькал, но был увесистым, а значит, не пустым.

«Что же это такое? – досадливо подумал Намму, развязывая узел и приподнимая пергамент. Из горловины послышалось злобное шипение. – Кобра!»

ГЛАВА 11

Чем больше камней брошено в пророка, тем ценнее его останки.

Из наблюдений вольного каменщика

Намму резким движением опустил перевернутый ритон на горлышко кувшина и, едва не выронив сосуд от неожиданности, с выдохом облегчения поставил его на стол. Сердце в груди стучало часто и гулко, как стучится в дверь харчевни измученный зимней непогодой путник. Стараясь перевести дух, Намму опустился на каменную скамью, продолжая завороженно глядеть на смертоносный подарок. Голос не слушался его. Из горла вырвался лишь сдавленный, кряхтящий шепот, и только руки, в безмолвии указующие на кувшин, пытались привлечь внимание единственного зрителя.

Прочитав испуг на лице господина, слуга метнулся к дверям, где стояли в карауле телохранители из отряда Кархана. Воины в темных волчьих шкурах поверх доспеха без промедления вбежали в покои Даниила, готовые поразить отточенными клинками любого притаившегося среди даров и плетеных лавок врага.

– Там кобра! – указывая на кувшин, чуть слышно прошептал царский советник. – Точно, кобра! Всякая другая змея бросается на врага прямо вперед, точно пущенная стрела, лишь кобра взмывает вверх, прежде чем ужалить.

– Они хотели убить тебя, мой господин! – проговорил один из стражников, демонстрируя чудеса сообразительности.

– Да, – подтвердил пророк, вдруг успокаиваясь от всеобщей тревоги и неспешно вставая. – Но бог сохранил мне жизнь и сделал еще сильнее, чем прежде. Ибо то, что надлежит совершить мне, не совершит никто вместо меня. А потому я благодарен тем, кто, изгнав досужие мысли из головы моей, напомнил о главном. Ненавистью своей оказали они мне услугу большую, чем иные почитанием. Ступай к Кархану и скажи, что мне к утру понадобится десяток ядовитых змей и большой горшок. Вернее, горшки.

И пусть сеющие зерна смерти вкусят плодов от жатвы своей!