Время, назад

– Дело совсем не в этом, — расплывчато начал Себастьян и махнул потихоньку доктору Сайну, который тут же вмешался.

– Извините, Анарх, — сказал доктор Сайн, — но я думаю, вам нужно отдохнуть.

– Ладно, поговорим потом, — сказал Себастьян, обращаясь к Анарху. — Я выйду засосать немного согума, но скоро вернусь.

Открывая дверь в приемную, он продуманно расположился так, чтобы оттуда не было ничего видно, однако предосторожность оказалась излишней: мисс Фишер сидела, углубившись в чтение.

– Ради бога простите, что заставил вас ждать.

Себастьян изо всех сил старался говорить покаянным голосом.

Мисс Фишер вскинула глаза, улыбнулась и грациозным движением поднялась. Она была довольно высокая, очень стройная, почти безгрудая — ни дать ни взять девочка подросток. Но лицо ее было зрелым, резко очерченным и волевым. И снова он обратил внимание, как хорошо она одета. А ведь прежде одежда была для него чем-то совсем неинтересным.

Засосав по порции согума, они отправились гулять по ночному городу, останавливаясь у освещенных витрин, почти не разговаривая и время от времени кидая друг на друга осторожные взгляды. Себастьяна Гермеса мучила проблема. Он все еще хотел вернуться в витарий и завершить беседу с Анархом, но было как-то неловко взять так и бросить мисс Фишер.

А вот та, похоже, никуда не спешила, хотя им давно бы полагалось поздороваться и разойтись. Себастьяна это удивляло, и с каждой минутой удивляло все больше.

Когда они стояли у огромной витрины с мебелью, сделанной из марсианского воба, мисс Фишер неожиданно спросила:

– А какое сегодня число? Восьмое?

– Девятое, — сказал Себастьян.

– А вы женаты?

Себастьян на мгновение задумался, этот вопрос был довольно скользким.

– На настоящий момент мы с Лоттой не живем вместе.

И это было чистой правдой. На настоящий момент.

– Я донимаю вас вопросами, — сказала мисс Фишер, отходя от витрины, — потому что столкнулась с некой проблемой.

Она печально вздохнула.

Все понемногу прояснялось. Так вот почему мисс Фишер буквально в него вцепилась. Он искоса взглянул на нее, вновь отметив ее привлекательность и мимолетно удивившись, как же быстро они стали друг друга понимать. И сказал:

– Да вы скажите мне, не мучайтесь. Может, я смогу вам помочь.

– Понимаете ли, дело тут в том, что примерно девять месяцев назад был этот прелестный младенец по имени Арнольд Окснард Форд, вы понимаете, при чем тут это?

– Да, — кивнул Себастьян.

– Это был такой пупсик. — Ее лицо осветилось материнской любовью. — И он был в больнице, и уже искал себе матку, а я как волонтер занималась в Сан-Бернардино всякой социальной работой, и меня уже от этого тошнило, и я вдруг подумала, а ведь классно было бы иметь в животе такого прелестного малютку, как Арнольд Окснард Форд. — Она похлопала себя по впалому животу. — Тогда я пошла к старшей сестре и спросила: «А можно мне подать заявку на Арнольда Окснарда Форда?» «Да, — сказала она, — вы выглядите вполне здорово». А я сказала: «Да я и есть здоровая», а она сказала: «Ему уже самое время найти себе матку, мы его даже поместили в инкубатор», и я подписала все нужные бумаги и… — Она весело улыбнулась. — И я его получила. Девять месяцев ощущать, как он все больше и больше становится частью тебя… вы и представить себе не можете, насколько это чудесно, что это такое, когда другое существо, любимое тобой существо смешивает свои молекулы с твоими молекулами. Каждый месяц я проходила рентгеновское обследование, и все шло великолепно. Теперь же, конечно, процесс почти завершился.

– Мне бы и в голову не пришло, — согласился Себастьян, взглянув на ее живот.

– Так что теперь, — элегически вздохнула мисс Фишер, — Арнольд Окснард Форд стал моей частью и пребудет ею до той самой минуты, когда я сама сойду в матку. Мне нравится думать — так думают многие матери, — что душа ребенка все еще здесь. — Она постучала себя по лбу. — Мне кажется, что так оно и есть, что душа его вселилась в меня. Вот только… — На лице ее снова появилась грусть. — Вы понимаете, о чем я?

– Понимаю, — кивнул Себастьян.

– И правильно понимаете. К одиннадцатому числу — доктор говорит, что никак не позже, — я должна отдать его последнюю материальную каплю. Какому-нибудь мужчине. — Она улыбнулась насмешливой, но никак не враждебной улыбкой. — Нравится мне это или нет, я должна лечь в постель с каким-нибудь мужчиной, так требует медицина. Иначе процесс не получит естественного завершения, и я никогда уже не смогу принять в свою матку ребенка. И — странно сказать, но последние две недели я испытываю настоятельный физиологический позыв переспать с каким-нибудь мужчиной, с любым мужчиной. — Она бросила на него вопросительный взгляд. — Или это вас как-то оскорбляет? Если так, то извините.

– И тогда, — подытожил Себастьян, — Арнольд Окснард Форд станет не только вашей, но и моей частью.