«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

Две недели он не видел никого, кроме Герда, и хорошенько познакомился со взглядом ясных глаз на смуглом лице, а еще с басовитым голосом, произносившим все более понятные слова. Герд был терпеливым и неутомимым наставником, и его язык оказался незамысловатым порождением незатейливой культуры. Керн так быстро все усваивал, что вскоре начал ловить на себе косые взгляды горбуна, а однажды, встав у двери, подслушал разговор между Гердом и Элье.

— Не исключено, что он шпион, — басовито курлыкал горбун.

— Шпион, не знающий нашего языка? — рассмеялась Элье.

— Слишком быстро учится. Знаешь, Элье… Гора — воплощение коварства.

— Тихо, — только и ответила она, но с тех пор Керн старался не подавать вида, что схватывает все на лету.

Гора. Он размышлял о ней в долгие часы одиночества. Гора странной формы, цвета облаков, вздымающаяся к самым небесам… Это не просто совокупность неживого вещества, раз крылатые люди говорят о ней, понизив голос.

Две недели Керн ждал, подслушивал, учился. Однажды ночью, когда в окно смотрели безымянные звезды, он снова почувствовал необъяснимое движение чужой жизни в глубинах своего тела и снова испугался, но не успел поименовать это чувство, и даже вспомнить его не сумел — так быстро оно прошло. Мутация? Возобновленные перемены в некой непостижимой форме? Ему не хотелось об этом думать.

В четырнадцатую ночь он увидел необычный сон.

Керн нечасто вспоминал Брюса Гэллама, Куа и остальных. Подсознательно ему не хотелось думать о прежней семье. Здесь его мир, и другие мутанты — нежеланные гости, фальшивые ноты, ломающие идеальную гармонию. Пусть он столкнется с опасностью или даже примет смерть, но мир крылатых существ принадлежит ему, и только ему.

Ночами снились сны, в которых перешептывались полузнакомые голоса, но Керн, проснувшись, запрещал себе вспоминать об этом шепоте. Что-то пыталось нащупать его разум.

Перед ночью контакта он подслушал еще один разговор между Гердом и Элье, когда те встретились на лестнице, и начал понимать, что происходит.

Герд настаивал, что пора покинуть город и куда-то вернуться, но Элье была непреклонна:

— Опасности пока нет.

— Мы вдали от гнезда — а значит, в опасности. Даже Гора не способна провести врагов через ядовитый ветер. Что такое безопасность, Элье? Безопасность — это стремительная вылазка и возвращение в гнездо. Но оставаться здесь, набивать брюхо в городских стенах — чистой воды безумие.

— Мне нравится здешний комфорт, — простодушно сказала Элье. — Я давно уже так хорошо не ела, не пила и не спала на такой постели.

— Значит, вскоре тебя ждет более твердое ложе, — строго напомнил Герд. — Города объединятся. Думаю, всем уже известно, что мы здесь.

— Разве мы боимся горожан?

— Когда в дело вступит Гора… — Но горбун не договорил.

Элье рассмеялась фальшивым смехом.

Той ночью Керн чувствовал, как пытливые пальцы стараются нащупать двери, ведущие к его рассудку. На сей раз они преодолели подсознательное сопротивление Керна, и он узнал управлявший этими пальцами разум, бесконечно печальный и беспредельно мудрый разум Бирны, сладкоголосого мутанта с некрасивым бледным лицом.

На какое-то время он, утратив опору, затерялся в глубинах этого разума, куда более глубокого, чем его собственное сознание, и волны вековечной грусти омывали его, словно океанские воды. Затем он вновь обрел себя, но теперь, как ни странно, смотрел чужими глазами на лощину, поросшую травой и залитую лунным светом, на прелестное, медовых оттенков лицо Куа, смотрел в ее единственный глаз и в глаза Сэма Брустера, прикрытые третьим веком.

Он попытался найти Брюса Гэллама, открывшего дверь в этот мир, но Брюса не было, а что касается Бирны… Керн понял, что смотрит на остальных ее глазами. Ее разум охватил сознание Керна, как руки охватывают чашу, полную воды. Сквозь пространство долетел беззвучный голос. То был голос Куа.

— Бирна, ты нашла его?

— Похоже… Да, нашла. Керн! Керн!

— Да, Куа. Да, Бирна, — беззвучно ответил он. — Я здесь.

В голосе Куа — голосе ее рассудка, поскольку на этом необычном совещании не прозвучало ни слова, — чувствовалось недовольство. На мгновение Керн задумался, всегда ли разум Бирны обладал странной способностью преодолевать расстояния, или же эта особенность развилась у нее уже здесь, подобно той новой сущности, что копошилась в глубинах его тела.

— Мы давно уже пробуем связаться с тобой, Керн, — холодно сказала Куа, — но достучаться до тебя оказалось непросто.

— Я… не знал, что вы еще здесь.

— Думал, мы ушли в другие миры? Да, ушли бы, будь у нас такая возможность. Но Брюс пострадал во время бури.

— Сильно?

— Мы… — Она помолчала. — Мы не знаем. Сам посмотри.

Глазами Бирны Керн увидел Брюса Гэллама, молча лежавшего на постели из ветвей. Он был необычайно бледен — лицо казалось вырезанным из слоновой кости — и едва дышал. В попытке нащупать его сознание разум Бирны находил лишь висящую в пустоте тусклую воронку, слишком далекую и абстрактную, а потому недостижимую. Бирна сумела коснуться воронки, но та сразу же извернулась и пропала.