«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

Глас смолк, и в вышине вспыхнул огненный меч, поставленный у райских врат. Среди безмолвия раздался чистый и звонкий смех Лилит, стоявшей у спуска в лощину.

— Порази и меня, — безжизненно произнесла она. — Мне нет смысла дальше существовать в мире без Адама. Убей меня, Иегова!

— Ты и так наказана, — ровно ответствовал Глас, — плодами деяний своих.

— Жестоко наказана, — отчаянно взмолилась Лилит. — Так положи этому конец, Иегова!

— Конец придет, — спокойно сказал Господь, — но для всего мира людей. Вы четверо нарушили божественный замысел, и пока не создадите собственный, ваши муки не прекратятся. Вы построите новое здание, взяв четыре элемента от каждого бытия: Адам — это Земля, Люцифер — Огонь, Лилит — Воздух и Тьма, а Ева, мать всех живущих, — изобильный Океан, откуда происходит все живое. Земля, Воздух, Огонь и Вода — вы осмелились оспорить Мой замысел. Что ж, действуйте!

— Где же нам обитать, Господи? — робко спросил Адам.

— На земле и в воде, — ответствовал Глас. — Тебе отдаю земные владения, где поселятся жена твоя и дети твои.

— Но прежде женой Адама была я, — ревниво напомнила Лилит. — Что будет со мной… и моим потомством?

Глас ненадолго смолк, но потом спокойно ответил:

— Выбирай сама, повелительница воздуха и тьмы.

— Пусть наши с Адамом дети преследуют ее детей до смертного часа, — немедленно решила Лилит. — Мое потомство лишено наследства — пусть отомстит за себя! Ева и ее отпрыски будут шарахаться от моего семейства, стенающего в ночи, и знать, что заслужили его злобу. Пусть мои дети служат напоминанием, что Адам вначале принадлежал мне!

— Да будет так, — произнес Глас.

На мгновение в Эдеме все смолкло, только тени будущих эпох непостижимо проносились перед Господним оком. Лилит разглядела их вспышки сквозь сияние, озарившее Эдем. Оно осветило весь Сад до последней травинки так, что стало больно глазам. Лилит увидела человека, питающего к месту своего рождения такую глубокую привязанность, словно он появился на свет из этой земли. Смутно он еще помнил времена, когда вся земная поверхность была для него то же, что и собственное тело. Она увидела человека, преданного единственной женщине, словно та была его собственной плотью, но не забывающего недосягаемую и прекрасную Лилит, утраченную вместе с Эдемом. Она поглядела вниз, в лощину, и встретилась взглядом с Адамом. Они безмолвно распрощались.

В этот момент никто не смотрел на Еву. Она смахивала слезы, вспоминая заветный час и ослепительную красоту, повергнутую в прах по Божьему соизволению. И вдруг… что-то едва слышно прошелестело в воздухе, и приятный голос отчетливо прошептал ей на ухо:

— Ева…

Она оглянулась — никого.

— Ева, — повторил тот же голос, — отомсти и за меня — отомсти человеку. Слышишь, милая? Назови первого сына Каином. Ева, ты ведь сделаешь, как я прошу? Пусть этот Каин станет орудием моего мщения и ввергнет Адамовых потомков в братоубийство. Запомни же, Ева…

Ева послушно прошептала:

— Ка-ин, Ка-ин…

Даэмон

Слова даются мне с трудом, падре. Уже давно мне не приходилось говорить по-португальски — больше года. Мои здешние собеседники не привыкли к людским наречиям. К тому же, падре, знайте, что в Рио, где я родился, меня прозвали Луис О’Бобо, что значит Луис Простодушный. С головой у меня было что-то не в порядке, поэтому руки мне все время мешали, а ноги то и дело заплетались. Память у меня была никудышная, зато я многое видел. Да, падре, я видел то, о чем другие люди и не догадываются.

Я и сейчас вижу. Знаете ли вы, падре, кто стоит рядом с вами и слушает меня? Впрочем, не важно. Я ведь по-прежнему Луис О’Бобо, хотя этот остров издавна славится исцеляющими свойствами. Теперь-то я помню, что случилось со мной несколько лет назад. Помню даже лучше, чем то, что было на прошлой или позапрошлой неделе. Год пролетел как один день, потому что время на этом острове течет по-иному. Стоит человеку поселиться с ними, как время исчезает. Я говорю о нинфа и им подобных.

Я не лгу. К чему мне это? Я ведь умираю — скоро умру, и в этом вы были правы, падре. Но я и так знал. Давно знал. У вас красивое распятие, падре. Вон как сияет на солнце. Увы, не для меня. Верите ли, я всегда знал про людей, что кого ожидает. А про себя нет. Может, потому, что у них есть душа, а у меня нет, оттого я и простодушный. А может, дело в одаренности, которая дается только умным. Или то и другое вместе, не знаю. Знаю только, что умираю. Нинфа уйдут, и тогда жить станет незачем.

Вы спрашивали, как я попал сюда, и я расскажу, если хватит времени. Вы не поверите. Пожалуй, это единственное место на всей земле, где до сих пор встречается такое, во что вы не верите.

Но прежде, чем я расскажу о них, я должен обратиться к прошлому, когда был еще юнцом и жил на берегу синей бухты Рио, у подножия Сахарной Головы[70]. Помню доки в Рио и мальчишек, дразнивших меня. С виду я был большой и сильный, но умом все равно О’Бобо, не отличающий «вчера» от «завтра».