«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

Иногда он думал: где же пункт назначения? Он устал от череды искусственных дней и ночей, от визипортов с их до боли яркими изображениями несуществующих предметов и пейзажей. Скрывать черноту космоса за проекциями на окнах, за анимированными образами Старой Земли, попросту бессмысленно, но еще глупее маскировать робота под человека в белых одеждах, приносящего еду и принимающего приказы.

Как-нибудь, когда будет настроение, Джонни перепрограммирует робота и вернет ему металлический облик. Но сейчас настроения нет. Джонни устал. Ему надо отдохнуть. Нельзя брать на себя лишнюю ответственность, ведь близится тот день, когда корабль опустится на пригодную для жизни планету и придет время поработать.

Джонни сделает работу на совесть. Нет, он не сдался. Джонни Дайсон не сдается.

Хотя нельзя отрицать, что его отец бросил работу. Другими словами, сачканул. Сперва хотел передать эстафету Джонни, а когда не вышло, попросту рехнулся, ведь сумасшествие — это полный отказ от любой ответственности. Пожалуй, это самый страшный грех. Останься отец на работе, глядишь, и нащупал бы решение. В конце концов, доктор Джеральд Дайсон был блестящим ученым.

Но он сдался. Закончил карьеру в психиатрической лечебнице. Не исключено, что он был совершенно счастлив в своем уединении — даже в тот миг, когда взорвалась Земля.

Будь у меня такой шанс, как у отца, я бился бы не на жизнь, а на смерть, думал Джонни. Но теперь мне предстоит другая работа. Еще не поздно. Корабль вот-вот сядет на подходящую планету, и я тут же приступлю к делу.

Он бросил взгляд на визипорты с картинками мира, который сдался и погиб, быстро и безболезненно.

Джонни улыбнулся.

Он был так счастлив в своей каюте космического корабля, что даже не заметил, как Земля взорвалась по-настоящему.

Сплошная иллюзия

Не стоило заходить в ту подозрительную таверну. Еще с порога Бертрам Мур должен был сообразить, что там творятся странные вещи. Он ведь был ирландец. Хотя… держи он себя в руках, не влип бы в неприятности. Всего-то и требовалось, что увильнуть от спора с воинственным пышнобородым карликом.

Рослый, неповоротливый и рыжекудрый парень был наш Бертрам, а лицом походил на глубокомысленную лошадь — впрочем, не самую безобразную. Подобных Бертрамов читатель видит на улице каждый день: чуть за сорок, уже не в расцвете сил, но еще и не развалина. Приятный малый, хоть и язык без костей.

По сути дела, во всем были виноваты часы. Ничем не примечательные, самые заурядные, но они принадлежали Бертраму и стали для него чем-то вроде объекта религиозного поклонения: он педантично заводил сей механизм и сверялся с его бесстрастным циферблатом при всякой необходимости. Но в тот вечер произошло недоразумение: стрелки часов показывали половину девятого, хотя на самом деле было семь тридцать, и в результате столь вопиющего несоответствия Мур явился на вокзал «Юнион депо» ровно за час до прибытия своей сестры Коррин; та, прожив четверть века в Нью-Йорке, оглянулась по сторонам, совладала с сильнейшим приступом тошноты и решила, что пора бы проведать брата.

Не склонный к импульсивным поступкам, Мур сверил свой хронометр с циферблатом на башне вокзала, с парочкой других часов и, наконец, дабы поставить точку во внутреннем споре, уточнил время у носильщика. Половина восьмого, ровно час до прибытия поезда. Мур обвел глазами надраенный до зеркального блеска вокзал, после чего поспешил в сторону бара — но, бросив единственный взгляд за стеклянную дверь, передумал, поскольку у стойки было не протолкнуться, а Мур, как человек цивилизованный и культурный, предпочитал совершать возлияния в относительном комфорте.

Поэтому он вышел на тротуар и осмотрелся. Напротив был участок, пустовавший уже много лет из-за драконовских налогов, людоедской арендной платы и всеобщей экономической депрессии. Теперь же, к удивлению Мура, на пустыре возвели новое здание.

В нашем неугомонном мире новинки имеют склонность возникать с головокружительной скоростью, подумал Мур, не представляя, насколько он близок к истине, и направился к высокой куполообразной конструкции, напоминавшей здание ресторана «Браун дерби» — то есть бетонную шляпу-котелок, только без полей и окон. Из-за пендельтюра валили клубы дыма и доносился оживленный шум. Мур прошествовал внутрь и сразу согнулся в приступе кашля.

Здесь было так накурено, что поначалу Мур ничего не разглядел: огромное помещение заполнял едкий серый дым ароматизированного табака. Постепенно сквозь пелену стали проступать очертания предметов.