Время – назад! (сборник)

Действуя одной рукой, Базин отвернул крышку с початой бутылки фанты и поднес ее ко рту. Теплая, выдохшаяся вода оказалась настолько мерзкой на вкус, что Базин едва не захлебнулся, попытавшись протолкнуть ее в пересохшее горло. Сплюнув воду за окно, Базин коротко и конкретно выругался.

Солнце уже клонилось к закату, а растекшийся по земле зной, пользуясь полным безветрием, и не думал спадать. За целый день разъездов по пыльным проселкам малиновый «жигуль» Базина сделался почти серым, превратившись в раскаленную душегубку на колесах. Что такое адская жара, Базин себе уже представлял и теперь совсем не удивился бы, если откуда-нибудь из-под приборной панели показалась вдруг оскаленная мордочка бесенка.

Базин был мужчиной плотного телосложения, немного полноватым. Выглядел он лет на тридцать пять, хотя на самом деле был чуть моложе. Работал он в московском академическом институте химического профиля. У начальства числился на хорошем счету, да и работа ему нравилась, вот если бы за нее еще и деньги платили… Ввиду полнейшего несоответствия институтской зарплаты ценам в магазинах приходилось искать альтернативные источники средств к существованию. Перепробовав несколько различных вариантов, Базин временно остановился на том, чем промышлял уже почти полгода. На неделе он занимался в своем институте химическим синтезом, а в выходные, оседлав старенький «жигуленок», отправлялся колесить по области. Имея при себе фиктивное удостоверение Всероссийского общества хранителей старины, он объезжал подмосковные деревни, скупая по дешевке у одиноких стариков и старух старые, теперь уже ненужные прежним хозяевам предметы быта. В Москве Базин, не забывая о собственной выгоде, перепродавал то, что удавалось добыть, знакомым умельцам, которые, подновив старую рухлядь и разукрасив ее в столь уважаемом иностранцами псевдорусском стиле, сдавали полученный товар перекупщикам, торгующим за валюту.

Почти все, представляющее хоть какую-нибудь ценность, было вывезено из ближнего Подмосковья деятельными коммерсантами еще в первые годы горбачевской перестройки, поэтому чаще всего Базину приходилось довольствоваться помятыми самоварами с потерянными краниками да деревянными сундуками с треснувшими крышками. Подлинные редкости почти не попадались. Самой большой удачей Базина была длинная широкая сабля без ножен с выгравированным на клинке тигром, за которую он полдня торговался с прижимистой бабулькой. Денег, полученных за саблю, хватило Базину на то, чтобы поставить на машину новый движок и сменить колеса.

Но на этот раз Базин возвращался домой почти пустой, даже не объехав всех намеченных деревень. В багажнике у него лежали только старая некрашеная доска, которую старуха, продавшая ее, упорно называла прялкой, и две закопченные лампады, слой грязи на которых едва ли соответствовал их возрасту. С таким товаром хорошо бы хоть бензин окупить.

Дорога влилась в деревеньку, пока еще не отмеченную на базинской карте. Базин недовольно поморщился. Он во всем любил порядок, но сегодня, решив из-за жары возвращаться кратчайшим путем, изменил намеченный маршрут.

«Нет, сегодня я здесь останавливаться не буду», – решил Базин и тут же резко нажал на тормоз, увидев у дороги колодец.

Чуть в стороне от колодезного сруба стоял дом, обнесенный невысокой изгородью. У калитки на скамье сидел дед в старом замызганном пиджаке, надетом на голое тело, синих тренировочных штанах, продранных на коленях, и кепке, давно уже потерявшей первоначальную форму.

– День добрый, отец, – поприветствовал старика Базин, выбравшись из машины. – Водички дозволишь набрать?

– А что ж, набери, не жалко, – ответил дед.

Базин вылил фанту из пластиковой бутыли в канаву и подошел к колодцу.

Из открытой двери сруба пахнуло освежающей прохладой. Базин от наслаждения зажмурился и, сняв ведро с крюка, опустил его на дно, где, едва видимая, неподвижно застыла темная холодная вода. Подняв полное ведро, Базин поставил его на край сруба, присел на корточки и долго пил через край, пока от студеной воды не заломило зубы. Потом он ополоснул бутылку, наполнил ее водой и плотно завернул крышку. Остатки воды из ведра Базин, наклонившись, вылил себе на шею, заранее предвкушая, как, когда он выпрямится, холодные струйки побегут вниз по позвоночнику.

– Спасибо, отец, – сказал Базин, закрыв дверцу колодезного сруба.

– А что же, на здоровье, – ответил дед.

Возвращаясь к машине, Базин бросил беглый взгляд на изгородь за спиной деда и едва не споткнулся на ровном месте.

Сомлев на солнышке, совсем нюх потерял, мысленно выругал себя Базин.

– Ну и жара сегодня, – сказал он, обращаясь к деду. – Не хочется даже снова в машину лезть – все равно что в печь.

– Эт точно, – согласно кивнул старик.

Базин подошел поближе, оперся согнутой рукой на калитку и завел пустой, ни к чему не обязывающий разговор о жаре, стоявшей уже целую неделю, о видах на урожай, о росте цен. Говорил главным образом сам Базин, а дед только время от времени вставлял свое: «А что ж…» или «Эт точно».