Время не властно

— Вот славное местечко, — пробормотал он, то целуя ее мочку, то покусывая, пока у обоих не закружилась голова. — Но наверное, при данных обстоятельствах могу признаться, что твой ум меня… озадачивает.

— Озадачивает… — повторила она, охваченная сладкой истомой. — Какое странное слово!

— Лучше уж озадачивать, чем приводить в бешенство. И я… — Он вдруг осекся, заметив у нее на плече свежие царапины. В качестве опыта он провел по ним кончиками пальцев. — Я тебя пометил, — удивленно и немного испуганно заметил он. Если бы он поцарапал ее во время драки, он бы сейчас и внимания не обратил. Но в постели, занимаясь любовью… это совсем другое дело. — Мне очень жаль!

Санни скосила глаза и осмотрела царапины. Надо же! А она ничего не почувствовала!

— Тебе правда жаль?

Ее губы изогнулись в улыбке — он считал такую улыбку типично женской.

— Если честно, нисколько.

— При данных обстоятельствах, — поддразнила она.

— Совершенно верно. — Он открыл было рот, собрался пошутить, но вдруг оказалось, что слова не приходят на ум. Едва он увидел ее улыбку, ее полузакрытые глаза, задорно вскинутый подбородок, и в голове что-то сместилось.

Так не бывает, твердил он себе, не в силах оторвать от нее взгляд. Нелепо, смешно! Что бы он сейчас ни чувствовал, это не любовь — во всяком случае, не такая любовь, которая толкает мужчин на необдуманные поступки, способные в корне изменить жизнь. Это влечение, сказал он себе. Влечение, вожделение, похоть… возможно, приправленные некоторой толикой нежности. А любовь… Нет в нем места для любви. И времени у него тоже нет.

Вспомнив о времени, он вздрогнул. Его как будто ударило тяжелым молотом. Время — вот самая главная помеха.

Он привстал. Вдруг захотелось отделиться, отстраниться от нее. Может, тогда он снова сможет мыслить здраво. Все еще улыбаясь, она обхватила его руками и ногами.

— Куда ты собрался?

— Наверное, тебе тяжело.

— Конечно. — По-прежнему улыбаясь, она медленно облизнула губы.

Ее бедра совершали волнообразные движения. Его тело мгновенно откликнулось на призыв. Они оба все больше распалялись; Санни улыбнулась, заметив, как его глаза затягиваются поволокой.

— Я хотела провести небольшой эксперимент.

Он тряхнул головой, но там по-прежнему был туман.

— Эксперимент?

— Физический. — Она провела кончиком пальца вдоль его позвоночника. — Джей-Ти, ты еще помнишь, что такое физика?

Когда-то помнил.

— Для тебя я доктор Хорнблауэр, — пробормотал он, прижимаясь губами к ее шее.

— Доктор… забыла, что объясняли в школе про тело, которое сохраняет состояние покоя или равномерного прямолинейного движения…

Он прерывисто выдохнул:

— Сейчас я тебе покажу.

У нее все болело. И все-таки она еще никогда в жизни не чувствовала себя так замечательно. С трудом разлепив веки, она зажмурилась от яркого солнечного света, затопившего комнату. Утро… Еще одно утро!

Санни сама себе удивлялась. Она впервые провела в постели всю ночь и почти весь день. Спать удавалось только урывками. Блаженно потянувшись, она повернулась на бок — и уткнулась в Джейкоба. Он раскинулся на ее кровати, несокрушимый, как скала.

С самого рассвета он постепенно подталкивал ее к краю кровати. Ему удалось захватить девяносто процентов матраса и перетянуть на себя одеяло. Санни не падала на пол лишь потому, что сверху на ней по-хозяйски расположилась его нога, а шею охватывала рука — правда, небрежная хватка совсем не напоминала нежное объятие.

Она попробовала высвободиться, но у нее ничего не получилось. Санни прищурилась.

— Ну ладно, приятель! — процедила она сквозь зубы. — Придется тебе подчиниться, потому что я не хочу до конца дней своих падать на пол с кровати!

Она совсем не любовно двинула ему под ребра локтем. Он что-то пробормотал и переместил ее еще на сантиметр к краю кровати.

Санни решила, что нужно менять тактику, и легонько шлепнула его по мягкому месту.

— Джей-Ти! — прошептала она, покрывая его щеку поцелуями. — Милый!

— М-м-м?

Она нежно укусила его за ухо.

— Джейкоб! Любимый!

Он снова что-то забормотал, и его вторая рука оказалась на ее груди. Санни только вздохнула. Ее маневр не удался; наоборот, Джейкоб отвоевал еще один драгоценный сантиметр.

— Детка, — продолжала она, понимая, что запас нежных слов заканчивается. — Проснись, солнышко! Я кое-что хочу сделать. — Она нежно провела губами по его плечу. — Мне кое-что очень нужно.

Когда он скривил губы, она укусила его. Больно укусила.

— Ой! — Он мигом открыл глаза; в них пылали ярость и изумление. — Какого черта?

— Мне нужна моя половина кровати. — Довольная, она улеглась на подушку, которую он только что освободил, и, прищурившись, с удовольствием наблюдала за его мрачной физиономией. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты грубиян в постели? И воруешь одеяла. — Она быстро дернула одеяло за край и накрылась им.

— До тебя никто не жаловался.

Санни вздохнула. Она рассчитывала на то, что останется первой и последней. Нахмурившись, он потер укус на плече и покосился на Санни. Под глазами у нее залегли тени, и она казалась очень хрупкой и беззащитной. Но вздувшийся след от укуса на плече демонстрировал обратное.