Время не ждет (СИ)

Разложив на столе штабные карты, пытаюсь увязать полученные данные с имеющимися силами. Разведка у меня поставлена неплохо… но к сожалению, только у меня. Данные, поступающие из штаба, обрывочны и подлежат проверке.

Битва за Вашингтон принимает всё более и более ожесточённый характер. План блокады административной столицы США провалился из-за низкого уровня исполнителей. Увы и ах… если американские военные не блещут профессионализмом, то американские ополченцы тем более.

Много отменных стрелков, высок уровень технической грамотности, в достатке личного мужества. Среди иммигрантов, воющих на нашей стороне, хватает людей, имеющих опыт Великой войны. А вот боевой слаженности нет.

Армия США, несмотря на невысокий средний уровень бойцов и тем паче офицеров, оставалась всё-таки армией профессиональной, и со слаженностью там всё в порядке. По сравнению с нами, разумеется.

Успехи первых дней сменились досадными поражениями. И чёрт бы с ними, потерянными территориями, в Гражданской войне это не так критично, особенно если речь идёт не о графствах и штатах, а всего-то пригородных районах. Не критично.

А вот терять людей мне не понравилось… Потери у моего ополчения, как только мы выкатились за пределы городских кварталов, оказались в разы выше, чем у армейцев. Слаженность, превосходство в артиллерии, связь… Хвала небесам, что хоть по авиации у нас паритет.

Потеряв людей в прямых боевых столкновениях, вынужден был поменять тактику. Единый кулак и прочие, безусловно разумные и правильные тактические схемы, пришлось временно отложить.

Новую тактику назвал «роевой», имея в виду, что у всех пчёл улья есть общий враг и единая цель, но пчёлы клином не летают. Командиры, вплоть до уровня взвода, а кое-где и отделения, получили куда больше свободы.

Подобное, пожалуй, возможно только в условиях гражданской. Дела грядущего, с качественной связью и отрядами профессионалов, отдельно.

Теперь не пытаемся «стоять насмерть», если только не защищаем стратегически важные точки. В ответ на удар единым кулаком расходимся, но наступление республиканцев вязнет в глубокой обороне. Обстреливаем наступающих с флангов, просачиваемся в тылы противника, устраиваем миномётные засады.

Тактика, что ни говори, не идеальная, недостатков масса. А что делать? Ополчение, оно и есть ополчение, и чтобы сколотить более-менее боеспособное войско, нужно как минимум несколько недель полноценных тренировок. На полигонах, со знающими командирами… Нет ни полигонов, ни командиров, ни времени.

Впрочем, несмотря на все проблемы, тактика работает. При действиях малых отрядов раскрываются индивидуальные таланты наших бойцов и командиров. Армейцы же напротив, приучены действовать так, чтобы чувствовать «локоть» соседнего подразделения. Привыкли действовать по шаблонам и переть в лоб. При ударах во фланг теряются, а просочившиеся в тыл группы способны вызвать у республиканцев панику.

Роевая тактика, при всех своих недостатках, своё дело делает. Полк мой достаточно надёжно блокирует войска Макартура по линии Флорида-Авеню от университета Западной Вирджинии до Говардского университета. Отдельные отряды армейцев добираются порой до Ле-Дройт Парка, но вязнут в нашей обороне. Выбить нас из университета Западной Вирджинии даже не пытаются.

Траншеи, баррикады, противотанковые ежи из рельсов и множество снайперов пугают противника. Здесь самое раздолье для малых групп, ну или полноценной операции — с тяжёлой артиллерией, налётами авиации и тяжёлой штурмовой пехоты.

Наше направление считается второстепенным и «вроде как» мы только блокируем войска Макартура. Как по мне, можно было бы скрытно подтянуть войска к университету Западной Вирджинии — благо, есть возможность провезти их по железной дороге, да и университетские стены сами по себе та ещё крепость. А уж после того, как поработали мы… в лоб не возьмёшь, однозначно. Но у командующего свои планы, и очень надеюсь — грамотные.

— Майор, сэр, — Заглянул ко мне ординарец, — Лебовски с донесением.

— Сэр! — Радостно отсалютовал поляк, вваливаясь с помещение, — Я тут полазил по тылам янков, такое надыбал — ахнете!

Лебовски чернорабочий, малообразованный и не выучивший толком английский, несмотря на более чем десятилетнее пребывание в стране. Неказистый, совершенно лишённый знаменитого польского гонора, он оказался потрясающим разведчиком и отчаянным храбрецом.

— Пленный, значит, показал, — Поминутно шмыгая носом, докладывал он, — Но я это! Не довёл. Убили падлу. Снарядами начали садить, да воот такусенький осколочек аккурат под ухо вошёл. Глянул, а он уже не живой.

— Так вот, значит, — Вздохнул Лебовски и тут же оживился, — Но я успел записать! Капралишка из штабных, что-то там принеси-подай… ну знаешь, командир! Не те, что карты рисуют и ваще делом заняты, а те, что кофий подносят да жопы начальству подтирают.

— Такие порой больше иного офицера знают, — Подбадриваю поляка.

— Ну дык! — Вскинулся он, — А я о чём! Трусоват капралишка, я даже удивился сперва — чегой-то он далеко так от штаба забрёл?

— Какого штаба?