Время не ждет (СИ)

Павла человеческий поток закружил и вынес в центр зала, кинув в спину террориста со старым Кольтом. Воспользовавшись инерцией, глава ДНД с ходу пробил тому жёстким кулаком в почки и вырвал револьвер, тут же шарахнув рукоятью по голове.

Не обращая внимания на тело, лежащее мешком под ногами, Павел начал выцеливать чужаков. Выстрел… тяжёлая пуля сломала уголовника с ножом.

На этом успехи Павла в стрельбе закончились, и по запястью ударил носок ботинка. Револьвер улетел под ноги толпе, а комсомолец чудом успел увернуться от следующего удара, оберегая раненый бок. В глазах противника, коренастого мужчины с крупным грузинским носом, горела ненависть.

С трудом блокировав удар в пах, Павел шагнул навстречу, выдав хлёсткий джеб. Удачно попав, продолжил серию, добавив правый боковой, левый в печень, правой по «солнышку» и снова правый — в голову. С трудом удержавшись на ногах от толчка такой-то истошно визжащей девицы, ДНДшник добил свалившегося врага носком ботинка под ухо.

К этому времени площадка почти опустела, остались только дерущиеся. Террористов задержали, но цена…

Павел с трудом удержался от стона, увидев раненого в живот Сашку Ермолина и Веру Синцову, лежащую с окровавленной головой. Мертва…

Самоедство его прервали выстрелы, прозвучавшие со стороны станции. Басовито рявкнули мосинки, в ответ начали тявкать японские карабины^[74].

Заполошная пулемётная стрельба раздалась и неподалёку от танцплощадки.

— Шош^[75]! — Испуганно дёрнулся Павел, слыхавший специфическое «кашлянье» французского изобретения на полигоне.

— Свои! — Раздалось почти тут же, и освещённую площадку, поводя дулом оружия по сторонам, вышел немолодой Иван Ильич, учитель местной школы и лейтенант территориальных войск по совместительству^[76].

Стрельба закончилась к утру. Поднятые по тревоге территориалы с ДНДшниками и бригадмильцами, вычистили окрестности от террористов. Над Грязями повис многоголосый бабий вой — погибших оказалось немало…

По горячим следам удалось узнать, что готовился взрыв состава с керосином, поставленного аккурат неподалёку от вагонов с химикатами. Если бы теракт удался, счёт жертвам пошёл бы на сотни.

— Потерпи, миленький, — Зашивая длинную рану, ворковала фельдшерица, захватившая ещё Первую Мировую, — потерпи.

— Да нормально всё, — Отозвался лежащий на кушетке Павел, и только короткие судороги, пробегавшие по телу, выдавали боль.

Неловко одевшись с помощью медика, он кинул взгляд на «Правду», лежащую на столе передовицей вверх.

«Отважные исследователи Заполярья…»

— Живут же люди! — С белой завистью подумал он, — Делом заняты! Не то что у нас, захолустье…

* * *

С тоской покосившись на внушительную стопку дел, переданных на доследование, Прахин повёл носом и задумался.

— Аа… гори всё огнём!

Дверь кабинета закрылась на ключ, и из внутреннего кармана френча на свет появилась небольшая серебряная табакерочка с выгравированным листом коки.

Глава 29

Убийство семьи Фарли будто сдвинуло что-то в мозгах власть имущих. Принадлежность к «старым семьям», ранее практически гарантировавшая безопасность, перестала что-либо значить.

Будто разом всколыхнулись в «коллективном бессознательном» старые клановые обиды, и кровь нобилей^[77] начала литься. Сперва едва-едва, но чем дальше, тем больше заметны тенденции к ожесточению борьбы.

Свою лепту начали вносить и преступные кланы — пока осторожно, с большой оглядкой… Но не нужно быть провидцем, чтобы предсказать — осторожность эта довольно быстро закончится.

Ситуация постепенно перерастает в какую-то Средневековую вакханалию, полную насилия, жестокости и безумного куража. Молодёжь из нобилитета ещё не режется в открытую на улицах городов, но всё впереди. Первые дуэли со смертельным исходом состоялись вскоре после окончания Олимпиады. Газеты пока помалкивают… надолго ли?

Моралисты из «прекраснодушной интеллигенции» заговорили о падении нравов, но право же, смешно! Какое падение? Чтобы упасть, нужно сперва… возвыситься, не так ли? О каком падении нравов можно говорить, если у каждого политика на содержании банды головорезов, а «Старые львы» из Сената и Конгресса в дни своей юности не чурались одеть кастет и лично вразумить непонятливого выборщика^[78]?

— Посоветоваться нужно, — Сообщаю Фаулзу по телефону, — есть время?

— Хоть сейчас, — Отозвался друг, — как раз окно получилось.

— Еду!

Привычная уже схема — коробочка телохранителей, посадка в машину… Надоело! Не знаю как, но приложу все силы, чтобы уничтожить Гувера!

— Мэри! — Киваю секретарше Фаулза получасом позже, кидая шляпу на вешалку.

— Мистер Ларсен, — Ответная улыбка, — поднос с печеньем уже в кабинете, кофе будет через минуточку.

Несколько минут тратим на угощенье и трепотню о маловажных вещах. Настраиваемся.

— «Летний отрыв» в этом году я частично обеспечил, — отпив, ставлю чашку на стол, — но…