Время не ждёт

— Можно повидать Александра Михайловича? Игнатьев обернулся и пошел навстречу посетителю, простирая руки:

— Верещагин, друг мой, Николай Федорович, сколько лет не виделись! — сказал он, обнимая бывшего матроса.

— Да уж поболее четырех лет будет, как не виделись, — ответил Верещагин, подняв вздернутый нос и сияя от радости. Он мало изменился, говорил все так же неторопливо, скупясь на слова. Игнатьев спросил:

— Как же вы поживаете, что у вас нового? Рассказывайте.

— Что уж мне рассказывать? Работаю на бетонном заводе. Вчера прочитал в газете, что привезли лабораторию, вот и приехал вас повидать. Лучше вы о себе расскажите, у вас дела-то поинтереснее моего, созвучнее протекают.

— Созвучнее, говорите? — рассмеялся Игнатьев, похлопав по плечу Верещагина. — Друг мой, вы не представляете, какое «несозвучие» терпели мои дела, по каким ухабам и колдобинам пробивался я к цели в эти годы. Только сейчас наладилась жизнь. Написать бы обо всем книгу, да вам известно, не люблю я писание.

— Верно, Александр Михайлович, сколько я вам? слал писем, а вы ответили раза три.

— Виноват, виноват перед вами, Николай Федорович, надеюсь, теперь буду отвечать на все ваши вопросы тотчас же, потому что будем работать вместе, не так ли?

— Я про это и хотел спросить вас. С вами приятно работать, Александр Михайлович.

— С вами тоже. Вот что я вам скажу, Николай Федорович, я привез сюда немца Венцеля — мастера по сварке. Платим ему валютой. Сами понимаете, что, чем скорее немца отправим обратно, тем лучше. Я поставлю вас к Венцелю помощником, а вы обещайте мне месяца за три освоить профессию рабочего на лентосварочной машине и прессах.

Верещагин обрадовался и сказал:

— Спасибо большое вам. Был на войне я наводчиком вашего зенитного прибора, стану теперь механиком вашей электросварочной машины.

— Прекрасно, идемте в контору, оформитесь на работу.

После Верещагина в разное время были приняты на работу инженеры Николай Куприянович Четвериков, Владимир Александрович Рогозинский, Валериан Иванович Богомолов, Николай Александрович Бухман, Николай Владимирович Соколов и другие. Внутри лаборатории было создано несколько маленьких лабораторий — по металлографии, электросварке, резанию. Коллектив разделили на группы по отраслям: металлорежущих инструментов, деревообделочных, горных, кожевенно-текстильных. В общую программу работ записали изготовление резцов, сверл, фрезов по металлу; сегментов уборочных машин, лемехов, плугов, предплужников, ножей для жаток; топоров, пил, фуговочных ножей, стамесок; ножей мездрильных для вырезки кожи, стрижки ворса; ленточных и дисковых пил, скарпелей, бочардов и шпунтов для. обработки камней; горнорудных инструментов — буровых коронок, зубьев врубовых машин, долотьев и т. д.

О такой программе работ мечтал изобретатель, когда просил о выделении лаборатории в самостоятельную организацию, не зависящую от ведомства с узкими задачами.

Георгий Петрович и Ивам Иванович не вошли в новый коллектив лаборатории. Первый серьезно заболел и не мог работать; второй по совместительству был консультантом по закупке оборудования и остался в аппарате торгпредства. Отсутствие этих специалистов на первых порах тормозило развертывание опытов, но москвичи; дружно, со страстью взялись за дело, и работа пошла.

Спустя год с лишним Игнатьева вызвали на заседание-коллегии Главка с докладом. В первую минуту изобретатель слегка оробел, увидя столь многолюдное собрание. За длинным накрытым зеленым сукном столом сидело, кроме членов коллегии, множество крупных инженеров, специально приглашенных. Были основания ожидать нападок на изобретателя со стороны некоторых из. них, особенно со стороны Комаровского, но этого не случилось. Месяцев девять назад на одном из заседаний экспертов ВСНХ Комаровский грубо обрушился на Игнатьева, вместе с друзьями учинил суд над изобретателем, потом потребовал, чтобы его удалили из помещения для вынесения решения о судьбе изобретения в его отсутствие. Профессора Бриткин и Мартене осадили Комаровского. И эксперты решили вопрос в пользу изобретателя. Теперь Комаровский сидел молча. Заседание протекало в деловой обстановке, и те, кто обычно критиковал работы Игнатьева, не подавали признаков недоброжелательства. Выслушав доклад о ходе научно-исследовательских работ лаборатории, коллегия одобрила ее деятельность. И когда с этим вопросом было закончено, вдруг руководитель Главка спросил, обращаясь к докладчику:

— А что вы можете сегодня предложить нам для массового внедрения в промышленность?

— Резцы-кубики и резцы-столбики, только двуслойные.

— А многослойные?

— Они пока невыгодны, если позволите, доложу почему.

— Доложите.