Время не ждёт

Через неделю его снова вызвали на допрос, но уже к другому следователю.

— Полковник Тунцельман, — отрекомендовался следователь и предложил арестованному сесть в мягкое кресло. Это был выхоленный, подчеркнуто корректный человек, с зализанным редким пробором, расчесанными усами и острыми, неприятно сверлящими глазами. Фамилия его показалась знакомой Игнатьеву... Где же он слышал о нем?

— Тэкс-тере-тэкс! — произнес Тунцельман, перебирая бумаги.

«Ах, вот кто рассказывал о нем», — вспомнил Игнатьев. Около четырех лет назад в этом же кресле сидел Буренин и, по его словам, приходил в бешенство от дурацкого «тэкс-тере-тэкс». Тунцельман пользовался некоторой известностью как следователь по особо важным делам, и было странно, что пустяковое дело Игнатьева попало к этой особо важной «птице». Следователь сед и, мягко улыбаясь, сказал:

— Я должен порадовать вас, господин Игнатьев, сообщив, что вы арестованы по ошибке...

— Я это знал еще тогда, когда за мной пришел пристав Нарвской части, — перебил арестованный, настороженно следя за следователем.

— Нами установлено, — продолжал полковник, глядя в упор на Игнатьева, — что к «уфимской экспроприации» вы никакого отношения не имели. Я не без удовольствия отдал распоряжение о вашем освобождении из-под ареста.— Тунцельман сделал длинную паузу, ожидая, какое впечатление произведет на Игнатьева это сообщение.

— Однако за эти дни, когда вы, невинно арестованный, находились у нас, — продолжал полковник, медленно прикуривая сигару, — нам стало известно, господин Игна-атьев, о других ваших преступлениях против отечества и трона. Этот прискорбный факт принудил меня к отмене решения о вашем освобождении... Простите, вы не курите?

Игнатьев вежливо отказался.

— Похвально... Ну-с, так что же вы на это скажете, господин Игнатьев? — процедил полковник, впившись хищными глазами в лицо обвиняемого.

— Скажу, что у вас метод холодного и горячего душа, но он рассчитан на слабонервных.

— Надеюсь, у вас крепкие нервы?

— Не очень, однако, имея такого опытного следователя, как вы, полковник, мне волноваться не придется. Вы быстро обнаружили ошибку с «уфимской экспроприацией», и я верю, что так же успешно вскроете ошибку и со вторым обвинением, необоснованно выдвинутым против меня.

— Ошибка, говорите?.. Тэкс-тере-тэкс! — начиная, раздражаться, сказал Тунцельман, барабаня пальцами по столу, затем эффектно отодвинул поставленную рядом ширмочку. За нею оказались «винчестер» и «манлихер», приставленные к тумбочке. Игнатьев узнал их.

— Господин Игнатьев, где у вас еще спрятано оружие? — раздраженно спросил полковник.

— Вы спрашиваете, полковник, где еще хранится у меня оружие? — нехотя переспросил Игнатьев, усаживаясь поудобнее в кресле, чтобы выиграть время. Тунцельман, привыкший к шаблонным приемам ведения следствия, был сбит с толку и, ожидая откровенного признания, не сумел скрыть радости. Но Игнатьев уже пришел в себя и решил выведать у следователя, откуда привезли эти винтовки. — Оружие спрятано рядом с хранилищем, где вы нашли эти винтовки, — немного приподнявшись и подавшись вперед, заявил Игнатьев.

— Где же? — вкрадчиво допытывался следователь.

— Я сказал уже — там, где вы нашли эти винтовки..

— Значит, в лесу?

«Нашли», — мелькнула мысль, и сердце сжалось. Вдруг Игнатьев вспомнил рассказ Буренина. Допрашивая Буренина, Тунцельман точно таким же манером вытащил из стола оружие и спросил: «Узнаете маузер»? — «Разве это «маузер?»—удивился «Герман Федорович», некогда покупавший у рыбаков оружие этой системы. Следователь объяснил, что на одной из квартир, адрес которой взяли из записной книжки Буренина, найдена корзина с «маузерами». «Герман Федорович» весело расхохотался. Полковник понял тщетность попытки разоблачения и спрятал «дежурный «маузер» в стол. Внутренний голос подсказывал Игнатьеву, что эта хитрая жандармская лиса и его «берет на пушку».

— Вы спрашиваете: в лесу ли хранится оружие? Не знаю, где вы могли его найти, пока я вижу оружие лишь за вашей ширмой. Как видите, эта ваша инсценировка не произвела того впечатления, на которое вы рассчитывали.

— Тэкс-тере-тэкс!., Вы хотите показать, что вас все это не беспокоит, господин Игнатьев. Однако вы заговорите по-другому, если я скажу, где найдено, по крайней мере, это оружие, — он показал холеной рукой на винтовки, — но я не спешу откровенничать с вами, надеясь, что вы оцените преимущества чистосердечного признания.

— Вы очень гуманны, полковник, и мне жаль, что напрасно теряете время, — ответил Игнатьев хладнокровно.

Следователь не промолвил больше ни слова. Состоялись еще два допроса, утвердивших Игнатьева в правильности его мнения, что полковник не располагает точными данными. Четвертый допрос имел неожиданный конец. Тунцельман, улыбчиво прищурив глаза, уставился на Игнатьева и, помедлив, сказал с наигранным сочувствием, в котором сквозило злорадство.