Время неместное

Я выхожу из дома, я перебираю в памяти, сигареты кончились, масло кончилось, что я ещё хотел… что… не помню. Неважно.

Я вышел искать тебя.

Я знаю это.

Я вышел искать тебя.

Я сворачиваю на площадь, я вижу тебя, идущую навстречу, Ёкает сердце, что-то как будто переворачивается внутри – это ты. Ручка у твоей сумки обрывается, и…

И…

И всё.

Дальше в нашем времени ничего нет.

Но есть и другое время.

Время, которое нравится мне гораздо больше.

Я выхожу из дома, перебираю в памяти: сигарет нет, масла нет, я сворачиваю на площадь, вижу тебя, я ещё не знаю, что ты – это ты. Ты роняешь сумку, рассыпаются по площади не то апельсины, не то яблоки, я бросаюсь помогать тебе. Смеёмся. А то давайте я донесу… Да как вы такие сумки таскаете, неужели не помогает никто…

Ты тоже говоришь что-то, про попугая, про – да зачем это вы в костюм упаковались; мы пьём вино, за нас с вами и за чёрт с ними, я обнимаю тебя, ты говоришь: ну что ты, нельзя после первой встречи…

Тётенька в загсе хлопает крыльями, ох, молодёжь, денька два подождать не могут, всё-то им скорей-скорей…

А дальше…

А дальше ничего нет. Время обрывается. Ты не просишь повесить шторочки. Ты не кричишь: ты меня не любишь, я тебя ненавижу; ты не хлопаешь дверями.

Я не звоню тебе через два месяца, не слышу незнакомый голос, а вам Ирочку, а Ирочка…

Глава 16. На мосту

Эт-то что впереди…

Померещилось.

Нет, не померещилось. Там, впереди, мелькает что-то, отрывается от асфальта, поднимается над городом, выше, выше…. Ещё домысливаю какие-нибудь транспортные развязки и иже с ними, когда понимаю.

Мост.

Мост, уходящий в небо. Как на каких-нибудь картинках, как рисуют в фотошопе заскучавшие романтики, мост в никуда, в пустоту, в бесконечность…

Бегу к мосту, уже сам не знаю, зачем – бегу к мосту, он как будто приманивает, притягивает меня, тц-тц-тц, на-на-на…

Мост отдаляется. Отдёргивается, как пугливое животное. Только сейчас понимаю, что меня насторожило в этом мосту: в жизни не видел стеклянных мостов…

Мост…

Вспоминаю беспокойную ночь, шепчутся пальмы, шумит фальшивое море…

– Мост… мост…

– Какой мост?

– Мост…

– Бруклинский, Тауэрский, Босфорский?

– Мост… идите по мосту…

– Да по какому мосту, м-мать твою?

– По мосту… по мосту…

Вот тебе и по мосту…

Иду к нему. Не бойся меня, не бойся, я тебя не обижу, не разобью, я тихонечко, я даже ноги вытру прежде чем на тебя подняться, а хочешь, вообще ботинки сниму, во-от так, вот я уже в носках, я тебя не трону… Мост замирает передо мной, кажется, будь у него уши, запрядал бы ушами, зафыркал бы, кусая уздечку…

Иду по мосту. Странное чувство, как будто идёшь по пустоте…

Шорох шин сзади… а ну да, мне же не идти надо, мне же бежать надо, они же меня сцапают, да считайте, уже сцапали, они…

Квертина машина замирает на площади, Кверти оглядывает окрестности, здоровые парни фыркают, набычивщись, сейчас начнут скрести копытами землю…

– Фа-а-ак! – кричит Кверти.

В жизни не думал, что она такое может закричать, что она вообще такие слова знает. А как я хотел, можно подумать, мне её из института благородных девиц доставили…

– Фе-е-йк! Бан!

Не видит она меня, что ли… Так и хочется крикнуть с моста, ку-ку, а я тута, проиграла, проиграла, теперь я вожу, раз-два-три-четыре-пять, я иду искать…

Да что за чёрт…

Похоже, и правда меня не видит.

Не видят.

Они, все.

Ай да мост…

Иду. В никуда. По мосту. Начинаю понимать, что мост – единственное моё спасение, вот так идти, по мосту, в никуда, в конце концов – это, чай, не последнее плато, не последняя возвышенность в истории, ещё будут миры, где можно жить…

Мост поднимается. Выше. Выше. Над плато. Над провалом, который за плато. Над миром…

Вижу другие плато. Другие миры. Там, по сторонам от нашего. Никогда не видел их так чётко и ясно…

Начинаю понимать. Недостаточно быстро. Недостаточно смело. Мост, выпавший из самых дерзких снов, из самых безумных фантазий самых безумных мечтателей. Как мы грезили по лачугам, по шалашам, по тюрьмам, если бы да кабы, кабы да если бы, безо всяких там взлётов и падений, вот так, ровнёхонько, вперёд и вверх…

Мечтали.

Строили какие-то самолёты и хренолёты.

Но даже самые безумные умы представить себе не могли, что можно идти по мосту…

Иду.

А что мне ещё остаётся.

В никуда.

В будущее.

Стараюсь не смотреть на войны и кризисы там – бесконечно далеко внизу.

Мост чуть прогибается подо мной, вот, блин, вроде бы и весу во мне хрен да маленько осталось, а он прогибается. Ну ещё бы, мостик волосяной, паутинчатый, блин, мостик и то не могли нормальный построить. А может, так и надо. Чтобы паутинчатый. Чтобы невесомый. Другой просто не выдержит, не натянется над временами, над эпохами, над кострами инквизиторов, мессершмитами и глобальными потеплениями.