Время ненавидеть

Мыльников: «Да, учти: твой вчерашний абонент – шофер».

– Гражданка, вы отойдете или что?

Я отхожу. В том и в другом смысле. Я начинаю тихо, бестелесно оседать на мраморные плиты. В последний момент меня кто-то подхватывает под мышки со спины и не дает упасть.

Петюня…

Только Петюни мне недоставало!

– Вы муж?

– Муж я, муж!

– Что же вы так! Нельзя же так! Хороший хозяин и собаку не выпустит…

Сижу на скамеечке, привалясь к пронизывающему мрамору. Сквозь плащ пробирает, леденит… Сумка где?! С «дурилками»! Тут, тут…

«Муж» такси ловит. Темно. Час пик. Народ с работы пошел. Плотно, нескончаемо. Никому до меня дела нет. И – слава богу, и – раздражает. Сочувствие посторонних унизительно, оно мимолетно и неискренне: больше для себя, мол, нам милосердие не чуждо, мы готовы помочь, какие мы чуткие! Утвердились и дальше, мимо. Жди-дожидайся от них реальной помощи! «Надо на свежий воздух! Надо таблетку какую-нибудь! Надо нашатырь! Надо холодное на лоб!». Советчики! Страна советов! Надо – сделайте! «Так вот ведь муж, зачем нам вмешиваться?». В одном только поспособствуют – на свежий воздух вывести. Еще бы! Нейтральная территория, не их участок. Они, контролерши и милиция, за порядок отвечают. В пределах станции, вестибюля. Свежий воздух – за пределами. Порядок! Опять можно отвечать: порядок! И никому до меня дела нет. И слава богу!

А раздражает потому, что действительно помощь нужна! Ведь сперли лоток на глазах! «Заячий» пятак – дело государственной важности. Они не пройдут! В смысле, «зайцы». Бдительность, неусыпное око!.. Да-а? Где же мой лоток? Государственная машина и забрала, есть причины, наверное. Вам лучше знать, какие. Развелось вас, жулья, на нашей шее, скупили все – ни постираться, ни сахару… Вот и правильно, что лоток конфисковали.

Не конфисковали! Сперли!

Не зна-аем, не зна-аем…

В нашей замечательной стране можно спереть что угодно. Необходимые условия успеха – не прятаться, не тайком, а с официальным видом деловито уведомить: мы тут у вас сейчас будем спирать… Пожалуйста-пожалуйста! Помощь нужна?

Это МНЕ помощь нужна!.. Хотя ну вас всех! Ничего мне от вас не нужно!

Сижу на скамеечке… Под дулом пулемета в метро не пойду! Ради одной остановки давиться в час пик?! И опять эти рожи видеть?!

Петюня до ночи может такси ловить. «Муж»! Нужен он мне, как мертвому припарки! Примчался, додумался, в нужное место, в нужное время. Правильно, я сама ему сказала: буду на «Удельной», через пятнадцать минут. Не ему, а ИМ, но получилось-то – ему. ОНИ, кстати, не проявились.

«Мы вас заждались».

То есть проявились – лоток-то… Другого эффекта им и не надо – приходите, Галина Андреевна, гляньте. Нравится? На сегодня достаточно. Завтра продолжим.

Лоточек мой, лоточек! С крыльями… Вот и улетучился. «Совтрансавто», шофер. Не будут же они меня действительно утюжком прижигать, деньги выпытывать. Есть средство попроще. Погрузили, повезли. «Вы помните, где ваше рабочее место?». А я-то, психопатка, из окна прыгаю, сугробы примериваю, крюк делаю, по грязище чапаю…

Теперь придется обратно. Петюня меня бросил на произвол судьбы, я его еще должна дожидаться, такси и то поймать не в состоянии, «муж»! Запропастился, юноша бледный со взглядом горящим! Пойду-ка…

– Галина Андреевна! Куда же вы?! Я ведь просил всего пять минуточек посидеть!

Он мне указывать будет, попрекать!

– Домой! Надоело.

– Я же такси… Я же ловил…

– Поймал? Где твое такси?

– Не останавливаются… – виноватый-виноватый. И бестолковый. Верблюд сутулый!

– Тогда зачем вернулся? – если надо на ком-то злость сорвать, лучше Петюни не найти.

– Вы же здесь…

– Я здесь. А тебя дома ЖЕНА ждет. И на работе – Клавдия Оскаровна, тебе с ней завтра объясняться предстоит.

Ой, Клавка Петюню завтра вздует за самовольную отлучку в разгар смены! Учитывая еще и ее ко мне отношение и всему девичнику известное, кому Петюня что ни день названивает.

– Я провожу!

– Не надо. Не трогай сумку, она легкая. Донесу, справлюсь! – и примиряюще, жалеючи недоумушку, но безвариантно почти командую: – Езжай домой. К жене. Спасибо.

– Я про «мужа» сказал, чтобы не приставали лишний раз, – переминается, угрызается, самоуничтожается. Плечи под ушами. Если это можно плечами назвать.

– Поняла-поняла. Спасибо.

Неуверенно двинулся ко входу в метро.

Ну а я двинулась к переезду. Впереди знакомый путь на своих двоих.

Обернулась и слежу: Петюня у самого входа тюльпаны торгует у прибалтов. Те шеренгой выстроились со своими пластмассовыми аквариумами, со свечками внутри (и от холода берегут, и красиво… правда, у меня ассоциации: «на цепях хрустальный гроб»).

Правильно, Петюня! Жену надо цветами баловать, если провинился, если назвался мужем посторонней женщины – Фрейд не дремлет, Петюня! Пусть умозрительно провинился, но для него все едино – слишком всерьез жизнь воспринимает.

А мои-то розочки сгибли наверняка в квартире, никто им свечечки не поставил.

Прощай, Петюня. Достаточно резину тянули. Тюльпанчики для супруги-лошадищи я тебе не забуду. Не канючь больше по телефону – не подойду. И из прежней жалости не подойду. Отжалела! Кто бы меня пожалел…