Время ночных кошмаров, или До встречи на Майами-бич

Забежал в квартиру, сразу бросился в ванную.

– Дозагорался, – посмеялась ему вслед престарелая жена.

– До-за-го-рал-ся, – передразнил старик и закрыл дверь.

Давно они уже жили вот так – отгораживаясь друг от друга закрытыми дверями. Лет двадцать назад, в самый разгар измен и разврата Коля всерьёз хотел развестись – сын не позволил, пригрозил, достал даже охотничье ружьё… И вправду мог наверное застрелить.

– Куда уж тебе, стрелять-то, – махнул на него отец, но разводиться всё же не стал.

Может быть даже напугался… С сожалением понимал, что у них с женой не получилось вырастить детей такими, чтобы смогли они достичь в жизни значительных высот. Как и все вокруг, их дети стремились обогатиться, видимо рассчитывая таким образом стать счастливыми. Да, деньги современные люди считать умели все без исключения. А дядя Коля не раз задумывался, что же всё-таки значит и как это – быть счастливым по-настоящему…

Всю жизнь он просто жил, как получалось, но получалось не всегда хорошо.

Думал о богатстве, как о чём-то особенном и недоступном, но наверное потому что денег всегда не хватало. И потому в общем полагал, что счастье, предназначенное ему, прошло по ошибке мимо – может забрело в соседнюю дверь или на пятый-шестой этаж… А может и вовсе не появлялось оно в этих краях, где обитала одна беднота. Со временем стал старик отождествлять счастье со всем, чем не удавалось обладать… Солнце только радовало, ведь наслаждаться его теплом могли все – без усилий и затрат.

Любовь, как человек этот понял в один давний момент, тоже не осчастливила его своим присутствием. Тогда стал её искать, здраво рассудив – полюбить гораздо проще, чем разбогатеть.

…Отмыв в тот злополучный день перепачканные нечистотами ноги, дядя Коля не бросил своё занятие, и на следующее утро снова вышел на балкон. Обнаружил теперь, что спереди загорел весь очень даже хорошо. Спина сильно отличалась – была заметно бледнее. А вот задница оставалась совсем белёхонькая. Тогда решил позлить соседку ещё больше – высунул над балконной перекладиной свой голый зад.

– Щас в милицию позвоню, – прозвучал знакомый соседский голос.

– Нет уже милиции у нас… Теперь только полиция, – поправил старик.

– Вот туда и позвоню.

– Звони, и тебя привлекут за вчерашнее хулиганство.

– Коля, ты бы правда задницу с видного места убрал, – вмешалась в их перепалку жена, выглянув на балкон.

– Тебе-то чего? – возмутился он.

– Так мне ничего, – продолжала жена. – Просто скандалистка эта в самом деле по любому поводу всегда милицию вызывает. Неудобно будет, если правда приедут.

Дядя Коля молча слез с матраца, оделся и ушёл в свою комнату.

«Эх, совсем ничего в этой жизни нельзя», – размышлял он. А вот был бы, к примеру, частный дом, загорал бы на крыше, с деньгами – разъезжал бы по морям… Одно радовало – скоро на пляж! Там не будет уже жены, туда не придут зловредные тётки и никто никому не станет делать никаких замечаний. Наверное, в этом и заключалось такое простое удобство старости, когда все были довольны и не придирались друг у другу.

На пляже всегда дядя Коля будто попадал совсем в другое измерение – там даже время начинало протекать с другой скоростью: как-то с достоинством, неспешно и красиво. И эта замедленность позволяла испытать массу наслаждений: можно было лежать и ничего не делать прямо на траве, купаться или, прогуливаясь по берегу, заигрывать с раздетыми женщинам. На этом самом Майами-бич, казалось, всем всё равно откуда ты пришёл и какая у тебя за плечами осталась жизнь… Хотя дядя Коля подозревал – здесь все вокруг сплошь богатые и успешные. И он, к своему изумлению, очень даже вписывался в их компанию.

В начале пляжного сезона все обычно рассказывали о дальних странствиях и тропических курортах. Коля тоже не отставал – хвастал смуглой кожей и умалчивал о том, что загорал на балконе. Собеседникам потихоньку завидовал, но хорошей, старческой белой завистью. Наверное, кто-то бы даже не понял, что это за зависть такая – старческая, но человек этот чётко толковал свои ощущения и мог бы пояснить, как в старости завидуют от бессилия, видя кучу шансов вокруг, и допуская, что весь мир может быть у твоих ног, но условное наклонение мешает… Остаётся лишь думать, что всем этим правда можно обладать, и, затаив дыхание, слушать других, у которых всё заветное есть на самом деле.

По его мнению самой яркой звездой пляжа была Галина – семидесятилетняя блондинка с великолепно сохранившейся фигурой, всегда загорелая, с дорогой причёской и маникюром.

– Ездила куда-то опять? – все один за другим спрашивали её.

– Из Чили на днях прилетела, – хвастала она и гордо встряхивала стильно крашенной шевелюрой, а после слегка смущённо добавляла. – Купальник вот новый выгорел уже и пропитался солью. Я по весне покупала, прямо перед поездкой.

– А как же Куба? – спрашивали её.

– Так Фидель умер, летать больше не к кому, – отзывалась она. – И в Индию отлеталась, без Ганди что там делать.

– Да, помним, он тебе кофе всегда коробками присылал, – кивали все и может даже верили, никто не смеялся.

Верил и дядя Коля.