Время - ноль

– Ой, тяжко мне, тяжко! – балагуря, произнес Сергей и издал смешок, похожий на дребезжание стеклотары.

– Что, головка – вава? спросил Дрон, вернувшийся из ванной.

– Ой, вава!

– Пойдем со мной, пивком полечимся.

– Пошли.

– Только вы недолго, Игорь, – попросила Оля.

Оказывается, у Дрона есть вполне нормальное имя, такое же, как у всех. Оно казалось лишним, хватало клички.

– Молчи, жаба, глаз высосу, – произнес Дрон с бесстрастным выражением лица, и трудно было понять, шутит или говорит всерьез.

Оля решила, что шутит.

– Я тебе быстрее!

Дрон, чуть склонив голову к правому плечу, внимательно посмотрел на нее. На губах появилась волчья ухмылка.

В пивбаре Игорь Дрон взял без очереди восемь бокалов пива и два десятка пирожков с рисом и яйцом. Барменша его знала, обслуживала, не обращая внимания на ропот мужиков. Одним духом опорожнил бокал, придвинул к себе второй.

– Люблю пиво, – сообщил Дрон, откусил полпирожка и запил глотком грамм на двести. – Батя с детства приучил. Говорил, на пиве растут мужиками, а не фуфляками. Сам был не подарок, хотел, чтоб и я таким вырос.

– Ну и как – получилось? – подковырнул Сергей.

– Мать говорит, перемахал немного, – серьезно ответил Дрон. – Хороший был предок, царство ему небесное. Помер, когда мне четырнадцать лет было, замерз пьяный, перепутал сугроб с кроватью... На зоне кто как кайф ловил: кто бухал, кто кололся, почти все чифирили, а я пивком душу отводил. Редко удавалось, зато помнил долго.

– А кого ты... за что сел?

Игорь долго дул на пену в бокале, точно колдовал над ней – рассказывать или нет. Тихо и грустно произнес:

– Молодой был, дурной... Жила тут одна... Больше не живет.

Замолчал он надолго.

Чтобы отвлечь Дрона от неприятных воспоминаний, Сергей рассказал о службе в Афганистане. Выбирал такие эпизоды, которые, догадывался, нравились Дрону. Тот внимательно слушал, склонив голову к правому плечу.

– Лихо воевали, – решил он. – Жаль, я туда не попал...

Действительно, жаль. Это в мирной жизни Дрон не помещается, задевает многих плечами, а там был бы на своем месте. Заметно в нем спокойное, осторожное бесстрашие. Остался бы на сверхсрочную и провоевал до сих пор, если бы не погиб: слишком крупная мишень. Выходит, Сергей и Игорь поменялись судьбами. Одного вырвали из мирной, а второго не успели втолкнуть в военную жизнь.

Пиво пили часа три. Дрон выдул дюжину бокалов и умял с полсотни пирожков. Сергею хватило пяти бокалов, и от них так разморило, хоть под столиком укладывайся. Еле дотянул до «курятника»

Разбудил Толик Шиша.

– Спишь, Афганец? Подпрыгивай, а то ночью делать будет нечего!

Он водрузил на стол бутылку водки.

– Садись, кишки пополоскаем... Видок у тебя, будто неделю на подушке припухал!

Сергей пошел в ванную, умылся по пояс холодной водой, почистил зубы – выдавил в рот пасты из тюбика, пылившегося на прибитой к стенке полочке, и растер пальцем – и помыл голову. Держал ее под струей долго, пока не заныло от холода темечко и не пошли по телу мурашки. Теперь можно и на водку налечь.

– А Дрон где? – спросил Толик, разливая на двоих.

– По делу пошел, а по какому – не докладывал.

– Не говорил, когда вернется?

– Да как-то умолчал. Ты же знаешь, какой он разговорчивый.

– Дрон – это Дрон, – согласился Толик, катая по столу скрученную водочную пробку.

Выпив, Сергей поинтересовался:

– За что он сидел?

Шиша потер указательным пальцем перебитую переносицу, а потом указал им через открытую балконную дверь на угол соседнего дома:

– Видишь тот дом?

– Ну.

– Жила в нем самогонщица, разведенка. Мы к ней втроем приваливали. Семнадцатилетние пацаны, получили стипендию в ПТУ и решили отметить. Много нам надо было тогда?! Мы с корешем отрубились, а Дрон – видел, какой он? ему тогда ведро ставь! – к хозяйке начал подъезжать. Она и сама подпитая, раздевается, стерва, наголо и говорит: «Сопляк, не тебе со мной спать!». И ушла в другую комнату...

Наверное, похожа на ту самогонщицу, к которой заходили в день знакомства. Казалось, что именно она и была жертвой Дрона.

– ...Просыпаемся утром, а она мертвая на койке лежит и между ног бутылка вколочена...

– Много дали?

– Восемь, как малолетке... На зоне он еще одного замочил. Добавили и подняли на строгий режим, отправили на север сорокаметровую «пшеницу» косить пилой «Дружба-2»: ты на себя тянешь, напарник – на себя. Там от третьего квакнул, но не докопались начальники, не шибко рыли: зеком больше, зеком меньше.

Выпили по новой, закусили.

– Жаль, что он свалил, – сказал Шиша. – Дельце надо провернуть, а без помощника не управлюсь. – Он ожидающе посмотрел на Сергея.

– Поможем, – ответил тот. – Что делать?

– Мозги вправить типу. Ты отвлечешь, я ударю.

– Я могу добавить.

– Нет, там надо одним ударом, без лишнего шума.

– А свалишь?

– Свалю. – Толик достал из кармана кастет.

Аккуратно сделанная, увесистая вещица. Немецкая, с орлом и свастикой. Там, где кастет упирался в ладонь, была вставка из черного дерева, чтобы не сушило руку при ударе. С другой стороны – ударная планка с четырьмя гранеными шипами, порядком стертыми: погулял кастет по черепушкам.

– Красивая игрушка.