Время обнимать

Нет, Семен Наумович сам не видел расстрела жителей в тот день, и мать Цейтлиных не видел, врать не станет. Только дочку. Да, дочку ихнюю, Фаню. Она, как и десятилетний Семка Дворкин, догадалась не выйти на общий сбор и спряталась в дальней хате. Откуда он знает? Потому что сидел под кроватью в той же хате. И видел, как Фаню застрелили. Гад один застрелил, русский, белобрысый такой. А чего удивляться, там почти все наши были, русские или белорусы, и всего один немец. Немца звали Клин или Кляйн, хрен его запомнит, но он сам не стрелял, а только указывал. И еще фотоаппаратом снимал. Особенно покойников убитых любил снимать, сволочь. Говорят, все-таки подорвали его в последний момент, собаке собачья смерть. А лет десять назад нашли те фотографии в бывшем бункере, местные ребята-пионеры и нашли, такие дела. Почему нельзя? Как раз увидеть можно. В районе, в краеведческом музее.

Следующее совпадение заключалось в том, что буквально через полчаса в сторону района ехал на своем газике сосед Дворкина, и Семен Наумович совершенно бесплатно пристроил ребят в попутчики. А ведь сосед мог уехать раньше. Или вовсе в другую сторону. Или с другими пассажирами, так что и сесть негде.

Краеведческий музей оказался небольшой комнатой в здании районной библиотеки. Там висела карта области с уже знакомой речкой Сож и еще какими-то реками и притоками, а на столе расположился большой потертый альбом, где описывалась история Мстиславского района. Оказалось, он образован в 1924 году и относился сначала к Калининскому округу, потом к Оршанскому и только в 1938-м перешел наконец в Могилевскую область. Дальше перечислялась посевная площадь, средняя урожайность зерновых и валовый сбор льноволокна, а также поголовье крупного рогатого скота и свиней. Артем никак не мог оторваться от чтения – поставка птицы (в живом весе), пятое место по производству молока, средний удой с одной коровы – хотя Саша давно нервничал и дергал его за рукав. Наконец перешли к истории Отечественной войны, именам погибших односельчан, дате освобождения края в сентябре 1943 года (ровно за пять лет до рождения Тёминой мамы!). Нигде отдельно о расстрелах евреев не упоминалось, только написали, что численность населения в 1939 году составляла 68 058 человек, но более трети (а в отдельных деревнях более половины) граждан погибло от рук фашистских захватчиков. Наконец Саша решительно перевернул страницу и открыл фотографии. Сначала шли совсем старые – первый районный сельсовет, первый колхоз, сбор урожая, отряд пионеров. Было страшно осознать, что половину этих улыбающихся людей давно убили. Следующая страница поразила качеством фотографий. Хотя и черно-белые, но очень четкие, будто сделаны в фотоателье. И бумага прекрасно сохранилась, явно иностранного производства. Раздетые женщины, смеющийся солдат с автоматом в руке, опять раздетые женщины, куст сирени крупным планом, строй военных с поднятыми винтовками, парень, играющий на губной гармошке, и опять женщины, и женщины, и женщины, голые груди, животы, босые ноги на снегу. На следующей странице крупным планом стоял красивый блондин в военной форме с автоматом и целился в девочку-подростка. Мастерски сняты распахнутые в ужасе глаза девочки, руки солдата с поднятым автоматом, высокий сугроб в окне. Еще страница. Теперь девочка лежит на полу с неловко закинутой ногой, а блондин в упор смотрит на нее, сжимая автомат в левой руке.

Господи, почему Артем не умер в ту же минуту?! Почему все смотрел и смотрел на убитую девочку, автомат, сугроб, красивого блондина в немецкой форме.

– Кажется, я рехнулся, – прошептал Саша, – но я точно видел эту рожу! Кого он так напоминает, Тём, ты не знаешь?

Тёма молча помотал головой и стал пятиться к двери, как-то неловко, боком, будто ноги отнялись и он вот-вот повалится на выскобленный дощатый пол.

– Да пошли, пошли отсюда, – Саша подтолкнул Артема в спину. – Эту сволочь убили, не сомневайся. Сдох себе, как скотина.

Мужик-дальнобойщик согласился довезти до автобусной станции в Могилеве, оттуда шел прямой автобус в Ленинград. Дешево и сердито. Наконец Саша не выдержал молчания:

– Эта девочка… убитая… наверняка она и есть дедушкина сестра Фаня? Как думаешь?

– Не знаю. Может быть.

– А тот гад кого напоминает? Кажется, польский актер такой был?

– Не знаю. Мне никого не напоминает.

Артем врал. Жестоко и осознанно врал своему лучшему другу. Потому что он прекрасно знал, кого напоминает тот гад, – Мусиного жениха на свадебной фотографии в старом семейном альбоме. Нет, скорее молодого мужа Елены Сергеевны Чудиновой, даже прическа не изменилась. У Елены Сергеевны в гостиной висит увеличенный семейный портрет. Хотя почему, собственно, напоминает? Это он и есть – герой войны, гуманист, профессор консерватории, а также Тёмин любимый и единственный дедушка Витя. Виктор Андреевич Приходько собственной персоной.

Молодая гвардия. Арина

Арина Акопян с самого рождения умела отвечать за себя. И принимать решения. Однажды в разговоре Артем, который знал все на свете, процитировал поразившую ее фразу.