Время оборотней

– Это да. В сравнении с экс-рэкетиром Мамедовым, который сегодня у нас национальный герой для определенной части населения, генералы Грицко и Гвоздарев – никто и звать их никак. Насчет них я вчера консультировался с Лукиным. По его словам, генерал-майор СБУ Грицко редкостный пройдоха, сделавший за десять лет головокружительную карьеру от прапорщика до генерала благодаря не своему профессионализму, а природной хитрости и умению прогибаться перед начальством. Ради денег и карьеры готов пойти на любую авантюру. В свое время отличился тем, что якобы спас премьер-министра от заказного убийства, однако потом выяснилось, что тот премьер просто очень любил инсценировать покушения на собственную персону и Грицко устроил ему эту инсценировку. В общем, Лукин считает, что при таких способностях и оперативных возможностях Грицко вполне мог организовать похищение на Мальдивах. Но самое главное: Лукин сказал, что из компетентных источников ему стало известно, что по указанию бывшего зампреда СБУ, фамилию которого он мне не назвал, Грицко уничтожил уголовные дела по контрабанде оружия, к которым были причастны сам зампред и близкие к нему люди.

– То есть Лукин полагает, что Грицко, перед тем как уничтожить эти дела, снял с них копию, а значит, у него имеются материалы для шантажа?

– Именно так, – подтвердил Сергей. – Но больше всего он подозревает не Грицко, а Гвоздарева. Лукин охарактеризовал его как редкостного мерзавца. Свою карьеру Гвоздарев начал в ГУР в штабе миротворческих войск в Югославии, и тогда же при его активном участии в украинском миротворческом батальоне пропали БТРы, которые якобы были похищены, а на самом деле, как утверждает Лукин, были проданы доблестными украинскими миротворцами одной из воюющих сторон. После Югославии Гвоздарева перевели в Нью-Йорк укреплять миротворческие позиции Украины. В Нью-Йорке он лоббировал интересы торговцев оружием, не забывая при этом о своей скромной доле. Беря деньги, Гвоздарев загадочно закатывал глаза вверх, давая понять, что это не для него, а «наверх». Лукин говорит, что начальники Гвоздарева были бы очень удивлены, узнав размеры сумм, которые их предприимчивый подчиненный якобы им передал. В общем, все фигуранты Лукина – одна шайка-лейка, включая и его самого, – резюмировал Сергей.

– Очень интересно! Вот бы вывести всех этих контрабандистов на чистую воду, – произнесла Инна, потирая руки. – Мы уже собрали материалы о контрабанде оружия на полноценное журналистское расследование, и в рамках этого расследования мне сам Бог велел поинтересоваться у Грицко и Гвоздарева насчет достоверности нашей информации о нелегальной торговле оружием, да и о Лукине в тему будет их спросить. Журналистское расследование с интервью с самими контрабандистами – это будет настоящая бомба!

– Только должного эффекта от этой бомбы скорее всего не будет, – охладил ее пыл Сергей. – Журналисты вопиют – власть безмолвствует. Потому что у наших деятелей выработался настолько стойкий иммунитет ко всякого рода компроматам, что журналистских расследований они просто не замечают, и прокуратура публичных разоблачений тоже в упор не видит, потому как наступило их время – время оборотней и все по уши замазаны в коррупции – и менты, и прокуроры, и судьи, и сотрудники госбезопасности. Ну напишешь ты о том, кто и как незаконно продавал оружие и у кого осели в карманах миллиарды долларов, ну и что с того? Народ уже приспособился к тому, что вокруг все взяточники и коррупционеры, и, похоже, людей такое положение вполне устраивает – ведь за взятку сегодня можно решить практически любой вопрос.

– Насчет того, что журналисты вопиют, а власть безмолвствует, – ты прав, конечно. И то, что на разоблачающие публикации теперь мало кто обращает внимание, – это обратная сторона свободы слова. У нас стало больше формальной свободы, но меньше реального слова. Когда мы не могли свободно публиковать то, что думаем, мы мучились от потребности высказаться, но то, что жгло, все равно находило свой выход – о наболевшем писали в стол, или свои рукописи распространяли через Самиздат. Запретный плод всегда сладок, и запрет на свободу слова поднимал цену этого слова. Сейчас же журналист, пишущий по велению сердца, а не кошелька либо начальства, большая редкость. А какое доверие может быть к «заказухе»? Для меня же настоящая журналистика – это добывать неизвестные факты и опубликовывать их, руководствуясь одним интересом – интересом читателей.

– Инна, я знаю тебя не первый год: если тебе загорелось кого-то разоблачить, отговаривать тебя бесполезно, ты все равно сделаешь по-своему.

– Ты что, против независимого журналистского расследования по контрабанде оружия? – возмущенно спросила она.

– Если расследование независимое – я ничего против не имею. Но информация, которую ты получила как частный детектив «Интерпоиска», строго конфиденциальна, то есть разглашению не подлежит.