Время Обреченных (СИ)

– Харбин теперь не тот. Его теперь не узнать, – ответил Авестьянов с улыбкой. – Не чета довоенному. Разросся. Новые проспекты, новые районы, много заводиков на окраинах. Всё больше сельскохозяйственных, но и бетонных, кирпичных да метизных хватает… артелей много. Китайцев же нет вовсе, даже манз(6) не осталось, не то что лет десять назад. Натурально русский город! Крупной промышленности, понятное дело, нет, губерния-то особая, приграничная. Буферная.

– А что гоминдановцы? – спросил Денисов.

– Шалят… Погранстража у нас всегда на стороже. Только на японском участке спокойно.

– Японцы… – произнёс Денисов. – Помню в Ялте, когда нас на съёмки Ханжонков собрал, делегация из Йокогамы прибыла. Переговоры с Александром Алексеечем о Порт-Артуре вели, кино снимать хотели.

– И что? – вступил в разговор Твердов.

– Да что… Не заладилось у них. Наш профсоюз актёров предложенный сценарий отклонил. Да и цензура против высказалась.

– Как знаете, господа, а я заморскую синему вообще-то не очень… – заявил Тынчеров. – Души в них нет. Актёры есть у них великого таланта, да вот всё одно что-то… Не то…

– Хм… – Авестьянов покачал головой. – Право, Сергей Степаныч, нельзя же всех в одно стойло ставить. Есть у них, доложу я вам, неплохие кинишки.

– Есть… – Тынчеров пожал плечами. – Как не быть? Но всё одно… Не то оно.

– Правильно! – сказал Денисов. – Смотреть надо наше. Впрочем, поделюсь с вами, друзья, новостью мира синематографа. В североамериканских штатах начали снимать экранизацию "Унесённых ветром".

– Эка невидаль, – скривился Тынчеров. – Своё пусть и снимают. Лишь бы наше не трогали. А то чего доброго за "Войну и мир" примутся.

– Ну тут уж будьте спокойны, – развеселился Авестьянов, – до нашей литературы у них кишка тонка. Наше только нашим и снимать… А вот "Унесённых", когда картина выйдет, посмотрите обязательно, – тоном наставления добавил генерал. – Не побрезгуйте.

– А как вам роман? – спросил Денисов, глядя на генерала. – Читали?

– Приходилось.

– Есть отличия с кино, – заметил Денисов. – Ленту снимают под цензурой, все негры-разбойники убраны, Ку-клукс-клана нет совершенно.

– Так у них же янки верх одержали, – улыбнулся Авестьянов, – Наш государь напрасно к этому руку приложил. Желание насолить Британии весьма понятно, но… чем оно всё обернулось? Англия-то нам всегдашний враг, но в североамериканскую Гражданскую Александру не следовало бы лезть.

– Что ему североамериканцы? – сказал Денисов. – Задворки мира. Не знал внутренней кухни. Однако эвон как Большая Игра сегодня оборачивается.

Авестьянов кивнул, а Тынчеров, не разбираясь в вопросе, откровенно заскучал. И спросил, желая сменить русло обсуждения синематографа:

– Господа, а как вам новая лента Эйзенштейна "Гибель свободы"?

– Да как… – фыркнул Денисов.

– Эйзенштейн, говорите… – не удержался от реплики Твердов. – Талант. Но враг.

– Картина не дурна как художественная, – дал оценку Авестьянов. – Да, мистер Эйзенштейн несомненно хороший ремесленник. Но талант?

– Средненько, – заявил Денисов. – А местами и серенько.

– Нет, господа, – спохватился Тынчеров, – я же не хвалю антирусскую линию в ленте и не оправдываю… С "пьяной офицернёй" бриты явно палку перегнули.

– Полно, голубчик, – с улыбкой махнул рукой Авестьянов. – Мы вас не рядим в агитаторы.

– Я всего лишь хотел спросить вашего мнения о батальных сценах.

– Оне не дурно поставлены, – ответил генерал.

– В целом – да, – согласился Денисов.

– А как вам в конце, где Туркул ведёт дроздовцев в психическую атаку?

– А вот это совершенийшая чушь! – заявил Авестьянов.

– Парад идиотов, – усмехнулся Денисов. – Они бы ещё дроздовцам барабаны выдали. И начдив впереди цепей… это даже… я прям не знаю.

– Но как же… – открыл рот Тынчеров. – А что… Не понимаю, господа.