Время огня

Это Леонсия нашла Красицкого, прикованного цепью, вытащила свой пистолет, сказала «Ксения» и пристрелила его. И он, Хейвиг, даже не испытал никакого сожаления по этому поводу.

— Я скоро приду в себя, сэр.

— Прекрасно. Но нам нужны такие люди, как ты. — Уоллис потер лоб и снова заговорил пронзительным голосом, в котором слышалось недоумение. — Здесь так много людей, а все старые ушли… Куда? Я не знаю. Я смотрю с балкона и вижу столько незнакомых. Я знаю, что должен увидеть кого-то, кого зовут Хуан… Ганс… других… Но я не вижу их. Может, они приснились мне, пока я болел?

Он поежился, как будто зимний ветер проник в комнату, заполненную тропическим теплом:

— Теперь я чувствую себя одиноким, совсем одиноким в пространстве и времени… — Хейвиг набрался смелости.

— Если я могу предложить, вам необходим длительный отдых, сэр. Я могу рекомендовать места.

— Да, я думаю, вы правы. Я так и поступлю. — Уоллис допил виски и поискал сигару.

— Когда вы вернетесь, сэр, — сказал Хейвиг, — вам нужно будет работать не так много. Фундамент заложен. Мы действуем без помех.

— Знаю, знаю. — Уоллис уронил спичку.

— Больше нам не нужны ваши ежедневные инструкции, сэр. Чтобы справиться с мелочами, у нас множество хорошо подготовленных людей. Нам нужен ваш широкий кругозор, основные направления, которые вы предвидели, нужен ваш гений.

Уоллис глупо ухмыльнулся под своими седыми усами. На этот раз ему удалось зажечь сигару.

— Я разговаривал об этом со многими вашими помощниками и много думал, — продоложал Хейвиг. — Они сказали, что обсуждали этот вопрос с вами. Сэр, позвольте мне добавить свой голос к их. Мы считаем, что цель будет достигнута, если вы будете по расписанию появляться в грядущем. Конечно, включая те периоды, которые вы уже посетили, проверяя, всели идет нормально. Но мы считаем, что вы не должны проводить много вашей жизни в отдельных периодах. Вы слишком ценны для великого проекта.

— Да. Я уже сам примял такое решение. — Уоллис кивал и кивал. — Вначале, как вы сказали, хороший отпуск, чтобы все обдумать и избавиться от этого тумана в голове. Потом… продвижение сквозь завтра, наблюдение, отдача приказов, всегда стремление дальше, в будущее… до конца, пока моя работа не будет завершена… Да. Да. Да.

* * *

— Боже! — воскликнул я, и это слово было ближе к молитве, чем за все мои пятьдесят лет скепсиса. — Если когда-нибудь существовала месть…

— Это не месть, — произнес Хейвиг сквозь плотно сжатые губы.

— Но какое чувство ты испытываешь, когда он появляется?

— Я по больше части избегаю этого. А когда приходится, обычно это праздник, и никто не возражает, если я напиваюсь. Люди, которые часто имеют с ним дело, рассказывают мне… расскажут… что привыкают водить бедное привидение по Потемкинским деревням или увозить в прошлое, где оргаистическая сибаритская жизнь сокращает его годы… Они почти полюбили его. И очень стараются, чтобы шоу получилось хорошим. Это облегчает им мысли о конце.

— Да? А разве он не должен исчезнуть в старости?

Хейвиг сжал ручку кресла.

— Он исчез. Исчезнет. Крикнет ночью, и его комната окажется пустой. Должно быть, отправит себя далеко во времени, и поиски ни к чему не приведут. — Хейвиг допил виски. Я решил, что ему нужна новая порция, и налил ему.

Леонсия погладила его.

— Не грызи себя, дорогой, — сказала она. — дело того не стоит.

— Я обычно и не грызу, — хрипло ответил он. — Лучше не будем об этом говорить.

— Но я не понимаю… — запинаясь, начал я.

Рослая женщина повернулась ко мне. Нежно улыбнулась уязвимости своего мужчины. И сказала то, что, по ее мнению, не имело особого значения.

— Нам сказали, что перед смертью мозг освобождается от действия наркотика. Уоллис понял, что произошло на самом деле.

16

31 октября 1971 года пришлось на воскресенье. Это 3 X означало, что на следующий день нужно идти в школу. Маленькие привидения, которым рано ложиться в кровать, придут ко мне толпой. Я подготовился. Когда я был мальчишкой, Хэллоуин давал право на настоящий ад, и я рад, что с тех пор праздничные обычаи смягчились. Глядя на костюмы детей, я вспомнил собственных детей, когда они были в таком возрасте, и Кейт. Когда дверной колокольчик прозвонит в последний раз, я обычно разжигаю огонь, беру свою любимую трубку и кружку горячего сидра, может, ставлю на проигрыватель пластинку, которую любила Кейт, смотрю на огонь и вспоминаю. И по-своему бываю счастлив.

Но этот день почему-то не давал мне покоя. Прохладный, с шумом ветра, с солнечным светом, пронизывающим по-осеннему прозрачный воздух, с ярко окрашенными алыми, желтыми, бронзовыми деревьями, с белыми массами облаков на фоне небесной голубизны, и с пролетающими над головой с трубным криком птицами в строе, напоминающем букву V. Я отправился на прогулку.