Время орка

Впереди появились тёмные силуэты. Слишком далеко, чтобы можно было разглядеть их через пелену взъерошенной ветром пустыни, но Эдуард сразу узнал эти холодные огоньки, напоминавшие светочи тюремных шахт.

Протянув вперёд руку, К'Халим двинулся им навстречу жуткой, изломанной походкой. Эдуард хотел остановить его, но ноги словно приросли к земле.

– Постой, – отчаянно позвал он. – Скажи мне. Скажи, кто сделал всё это?

– А ты разве не знаешь? – усмехнулся К'Халим, не оборачиваясь к нему.

Эдуард с ужасом понял, что теперь он слышит голос отца.

Фигура К'Халима медленно повернулась. Теперь на Эдуарда смотрело окровавленное лицо раздавленного камнями Хэнка. В его глазах словно отражались холодные голубые звёзды. Вытянутая вперёд рука напоминала копьё, наконечником которого был безжалостный указующий перст.

– Это сделал ты, – прозвучал суровый голос Натаниэля Колдриджа.

* * *

Ловя ртом воздух, Эдуард вскочил с циновки так, словно его ужалил скорпион.

Юрта выглядела точно так же, как во сне, но крохотные отличия успокоили бешено колотившееся сердце юноши. Над тлевшими в очаге углями висел покрытый копотью котелок. От горячей воды поднималась ленивая струйка пара.

Напротив в отдалении лежал Ярви. Укрывшись цветастым одеялом, напоминавшим тонкий ковёр, он спал, отвернувшись лицом к стене.

Через круглое отверстие для отвода дыма в жилище лился тёплый свет утреннего солнца.

Когда они пришли в селение, было уже совсем темно. Эдуард буквально валился с ног от усталости, ведь путь занял без малого три дня. И это по раскалённым камням и пескам Сыпучего моря!

Зимы здесь попросту не существовало. Во всяком случае, днём. Как вор, крадущий тепло, она приходила под покровом ночи. Тогда Эдуарда сотрясал озноб, заставлявший скучать по мучительному дневному зною.

Он словно чувствовал, как эта жестокая земля испытывает его на прочность. Бросая человека то в жар, то в холод, пустыня напоминала сурового кузнеца, закалявшего плоть.

Губы высохли и потрескались. Там, где тело не прикрывала одежда, покрасневшую кожу нещадно саднило. Лицо и руки потемнели, впитав в себя частичку палящего солнца. Только шрам на лице сохранил свой болезненный бледно-розовый цвет.

Снаружи звучали глухие голоса, говорящие на неизвестном Эдуарду языке. Мимо промчался ураган звонкого смеха, порождённый играющей детворой. Где-то поблизости ржали лошади. Пахло дымом, сухим деревом и пряностями.

Пустынное селение жило своей замкнутой жизнью.

Эдуард не стал обуваться. Поднявшись с циновки, он сразу ощутил под ногами прохладный песок.

Откинув в сторону плотный полог, закрывавший вход, Эдуард болезненно поморщился, прикрывая лицо руками. В глаза ударило яркое утреннее солнце, встававшее над пустыней.

Юрты кочевого народа всегда смотрели на восток. Это были приземистые округлые строения, покрытые выделанными шкурами, тканью и циновками, натянутыми на лёгкий каркас. Одни были безликими и мрачными, другие покрывал цветной орнамент, нанесённый поверх белой известки.

Яркими остроконечными пятнами между юртами торчали походные шатры.

Подслеповато щурясь, Эдуард окинул взглядом селение. Ни крови, ни мёртвых тел, ни следов пожара. Улус наполняла неторопливая жизнь утреннего часа.

Успокоившись, юноша понял, что его мучит жажда. Собираясь утолить её, он шагнул в сторону колодца, но в следующее мгновение ноги приросли к земле. Поражённое ужасом сердце словно замерло в груди. Нагретый солнцем воздух сгустился, превратившись в тяжёлое вязкое марево. Эдуард почувствовал, как на спине выступил холодный пот, от которого рубаха сразу прилипла к телу. Пересохшее горло судорожно сглотнуло.

У широкого колодца с толстым глиняным бортом было несколько человек. Женщины стирали какие-то тряпки. Мужчина остановился, чтобы напиться из медного ковша, болтавшегося на цепи. Двое маленьких детей весело брызгали друг на друга водой. Сверкавшие в солнечных лучах капли были похожи на жидкое золото.

Никто из этих людей не обращал внимания на мрачную фигуру человека, закутанного в чёрные одежды. Неподвижно возвышаясь над ними, он, словно обвиняя, указывал пальцем в сторону Эдуарда. С окровавленного лица на юношу смотрели широко распахнутые мёртвые глаза…

– А, ты проснулся, дахил!

Низкий голос К'Халима заставил Эдуарда оторваться от страшного наваждения. Приветливо улыбаясь, пустынник шёл к нему по широкому проходу, пролегавшему между юртами.

Когда Эдуард снова посмотрел на колодец, от зловещей фигуры не осталось и следа.

– Что с тобой, дахил?

Это обращение не нравилось Эдуарду. Как-то он спросил К'Халима, что оно означает. Сначала пустынник сказал, что это сможет понять лишь человек из его народа, но потом всё же подобрал примерный перевод. Это слово обозначало чужака, пришельца.

– Всё… нормально. – Эдуард протёр глаза. – Просто плохо спал.

– А, понимаю. Вам, людям с Запада, тяжело привыкнуть к нашей земле.

– Да, – согласился Эдуард, – это так.

– Помнишь, я говорил про человека, который сможет тебе помочь? Он готов говорить с тобой.

– Да… хорошо, я только Ярви толкну, и мы пойдём к нему.