Время падающих звезд

— Ауль, — вздыхал я, — ты не поверишь ни одному моему слову, когда я снова буду с тобой. Ты спросишь: Почему ты так долго молчал? О, звездные небеса, почему такое должно было случиться именно со мной? Никаких свидетелей здесь — и на шестом спутнике тоже…

Я проверил решетки на окнах. Они были крепкими. Сбежать можно было только через коридор, но для этого мне нужна была моя одежда.

Вошла сестра. Она принесла таблетку с чаем, белым хлебом и мармеладом.

— Это что, попытка убийства?» — спросил я и взял таблетку из ее рук. — Я голоден словно медведь после зимней спячки.

Она пообещала принести еще немного белого хлеба.

XXI

Мои хорошие намерения погрязли в джунглях предрассудков и подозрений. Молчаливое перенесение чрезвычайного еще только начиналось, было личным делом. Возвещать об этом было сродни библейскому греху, который я теперь должен был искупить.

Смешная случайность во второй раз вовлекла меня в ситуацию, разрешение которой было похоже на решение квадратуры круга. Казалось, все вокруг меня сговорились против меня и решили провести меня по пути честных добродетелей. К этому относились теперь еще и неописуемый чай на завтрак и хлебцы, намазанные мармеладом. Предупреждение Ауль, постепенно переходить к нормальному питанию, и мой собственный опыт с ее отцом были еще живы в памяти. Поэтому я проглотил постный хлеб и мое неудовольствие, оставив желудок урчать дальше и вышел в коридор, чтобы исследовать пути к побегу.

Сестра Хильдегард пронеслась мимо меня, показала направление. «Туалеты там», крикнула она.

Я шел дальше, увидел створчатую дверь. Когда я хотел открыть ее, кто-то коснулся моего плеча. Передо мной стоял мужчина в белом халате. Его телосложение было достойно уважения. Он мог бы быть противником Кассиусу Клэю[23]. Он спрашивал, куда я собрался, в пижаме было бы слишком холодно на прогулке. Против этой логики я ничего не рискнул возразить. Я отступил.

По пути мне снова встретилась сестра Хильдегард.

— Мне нужна моя одежда, сестра, — обратился я к ней.

— Зачем? — спросила она. — На прогулку Вы сегодня больше не пойдете. Мы еще должны пойти в лабораторию, чтобы сдать кровь на анализ и на рентген. После этого обследование у доктора Калвейта. Кроме того, профессор сказал, что мы должны много отдыхать. Я сейчас принесу Вам Ваши таблетки.

— Как я могу найти профессора Гразме?

— Он сейчас в своей личной клинике.

Я пошел обратно в свою комнату. Там уборщица натирала пол. Не волноваться, внушал я себе, ты должен оставаться спокойным, анализировать все холодно и трезво. Учинишь погром, так они увидят в этом новые симптомы…

Я лег на кровать. Я должен связаться с Йоханной, только она может освободить меня из этой дилеммы. Возможно, мне следует сказать ей, что все это было всего лишь шуткой. Я сознаюсь, что был у другой женщины… Невольно я сначала глубоко вздохнул, затем изрек проклятие.

Не прерывая своей деятельности, уборщица сказала: «Вы все время бранитесь, успокойтесь».

— Могу ли я позвонить? — осведомился я.

— Это Вы должны спросить у доктора, — сказала она, — я всего лишь прибираюсь здесь.

Лучше бы я остался с тобой, Звездочка! Сестра Хильдегард принесла таблетки. Она дала мне коричневые шарики, налила стакан воды и осталась со мной, пока я не положил шарики в рот и не выпил воду. Когда она вышла, я вынул зажатые между нёбом и языком таблетки, завернул их в бумагу и спрятал в ночном шкафчике.

У них была моя кровь, несколько проб моего позвоночника и электрокардиограмма. Сейчас доктор Калвейт занимал меня игрой ловкости, которая напомнила мне детский сад.

Доктор Калвейт был молодым врачом, низкого росточка, подстриженный под ежик и симпатичным мелодичным голосом. Его забавляло, когда я рассказывал ему что-нибудь между делом о шестом спутнике и об Ауль. Я был в хорошем настроении, потому что сестра принесла мне мою одежду. Калвейт хотел знать, как выглядела звездная девушка.

Я описал Ауль в сладостных воспоминаниях.

— Одним словом, доктор, — закончил я ее портрет, — она похожа на Белоснежку. Если бы она была здесь и умела бы играть на гитаре, любой клуб битлов рвал бы за не на себе волосы.

— Вы, конечно, очень любите Ауль…

— Этот вопрос я пожелал бы оставить без ответа. Но она не только сказочно красива, но и исключительно умна. Вы должны признать, что такое встретишь не часто.

Он с ухмылкой ответил: «Жить в пятом измерении, верно, необычно. Или же, это возможно была лишь пятая иллюзия?»

— Очень смешно, — проворчал я.

Он попытался проникнуть в мое воображение, чтобы сделать из него выводы, осведомился о моих снах. Когда я заверил его, что не вижу снов, когда сплю, он положил передо мной лист бумаги с чернильными кляксами, которые я должен был истолковать. Мне показалось, будто эти кляксы специально были подтасованы для меня, потому что я без особого труда смог различить космический корабль и планеты. Я сказал: «Неплохая графика, предметная, экономит мышление. Без лишней скромности, я рисовал и получше. Итак, здесь у нас швейная машинка, эта клякса могла бы быть слоном, а здесь я вижу телевизор…»