Время падать, время летать (СИ)

И, шалея от собственной храбрости, поднялась на цыпочки и поцеловала его — быстро прикоснулась губами к губам, и тут же подалась назад. Шадриан не позволил мне отстраниться — удержал за талию, крепче притянул к себе. Поцелуй стал глубже… чувственнее… Мое волнение и робость сплелись с его страстью, став чем-то совершенно новым.

То, что я потеряю, вернувшись домой.

Я отступила на шаг, не скрывая глуповатой улыбки. Он все равно видит меня насквозь.

— Пойду поговорю с Шани, — и выпорхнула из комнаты, не дожидаясь ответа.

Уже за порогом на мгновение оглянулась. Сложив руки на груди, Шадриан смотрел мне вслед с такой знакомой лукавой улыбкой.

Я застала Шани в гордом одиночестве. Бледная и встревоженная, она сидела на кровати с дневником Детей Раскола в руках. Мы все волновались — перемещение в родной мир рядовым событием не назовешь, но в ее глазах было что-то такое, что меня насторожило.

Шани вымученно мне улыбнулась.

— Лекса, хорошо, что ты пришла одна. Я хотела попросить тебя… Ты знаешь моих маму и папу. Когда ты вернешься… Пожалуйста, передай им, что я их очень люблю.

Я с ужасом поняла, что она готова разрыдаться. А от ее слов по коже пробежал холодок.

— Шани… Что значит «когда ты вернешься»? Ты… Ты переживаешь из-за Сновидицы? Брось, у нас на руках готовый рецепт ритуала, проверенный… нами!

— Лекса, ты не понимаешь… Отлаживай ритуал, не отлаживай — суть одна. Сновидица никак не может выжить. Силу сдерживает телесная оболочка, и только разорвав ее, можно полностью высвободить дар. Вот почему самое первое Слияние прошло неудачно для обоих миров — высвобожденный силы Сновидицы для полноценного ритуала не хватило. Венетри это знали.

Слова Шани меня оглушили, украли воздух из легких.

— Быть этого не может, — выдавила я. — Не может быть, что ничего нельзя исправить!

— Сила Сновидицы — это ее душа, — спокойно сказала Шани. Но я видела застывший в ее глазах страх. — Только душа может стать ключом к открытию портала. Я в любом случае не вернусь в Альграссу, понимаешь? Я никогда не увижу родных — если только в Бездне не появится другая Сновидица, которая решит пожертвовать собой ради того, чтобы я вернулась домой. Маловероятно, правда? Так пусть хоть у вас это получится.

Я открыла рот, чтобы возразить, но Шани не дала сказать мне ни слова.

— Я обо всем рассказала Айкаре. Она соберет осколки моей души — как это сделали со Сновидицей из Эпохи Слияния Венетри. И использует их, если когда-нибудь встретит альграссцев. Чтобы и они получили шанс вернуться домой.

— Я… Мне надо подумать…

— Лекса!

Я буквально выбежала из комнаты. Сопровождаемая встревоженными взглядами, долетела до спальни и закрылась на замок. Я не хотела никого слышать и видеть. Не хотела ни с кем говорить.

Несколько минут блуждания по комнате из угла в угол, и решение было пришло. Очевидное, как часто бывает с единственно верными решениями.

Выйдя из комнаты, я направилась прямиком в тронный зал. Попросила Виктора собрать ребят — всех, кроме Шани и шести жертв чудовищных экспериментов Короля Костей. Мы не смогли их излечить. Не нашли способ. А значит, выход у них только один — навсегда остаться в Бездне, на попечении Шадриана и сердобольной Айкары.

Привлеченные суетой, подтянулись и дагуэры. Но, заговорив, обращалась я исключительно к альграссцам:

— Я знаю — вы все, как и я, ждете возвращения домой. Знаю, что после всех этих кошмарных испытаний мы этого заслужили. Но… мечтая о доме, я забыла о том, что у любого чуда есть своя цена. И ценой нашего возвращения в Альграссу станет жизнь Шани.

Я рассказала ребятам обо всем. Смотрела с горечью, как меняются выражения лиц, как ужас стирает улыбки и безмятежность.

— Эйба Атрейса возненавидели за то, что он выбрал жизнь своей жены, подставив под удар жителей Альграссы — пускай и сделал это по незнанию. Нам последствия любого нашего решения известны. И если мы останемся… Никто не обещает, что жизнь в Бездне будет простой. Возможно, нам придется нелегко. Возможно, придется привыкать к переменам. Возможно, кто-то из нас в ближайшие годы умрет — Бездна не щадит никого. Для меня решение очевидно, но каждый из вас должен принять его сам. Нам — вместе, сообща — нужно сделать выбор: оставить в живых Шани или спастись самим. Мы должны ответить себе на вопрос: стоит ли одна жизнь нескольких десятков жизней?

Рози заплакала, уткнувшись в плечо Клэя. Хелена обхватила себя руками за плечи. Виктор застыл изваянием — глаза закрыты, руки сжаты в кулаки. Блейз будто остекленела — я знала, что для нее значила Шани. Побледневшие, ребята обменивались взглядами — растерянными, ошеломленными или злыми. Не говорил никто.

Как и они, я была подавлена, как и они, я рвалась домой. Мы столько шли к этому, столько потеряли… а что получили взамен?

— Я думаю, вы все для себя решили. — Стук сердца в этой мертвой тишине казался оглушительным. На мгновение я забыла, как дышать, понимая: я просто не смогу смотреть в глаза тем, кто захочет вернуться… обрекая Шани на смерть. — Кто готов остаться?

И по поднятым рукам подвела итог: все.