Время палача

— А всей тайны, поверьте, вам и не нужно знать. И сложно, и страшно, и неправдоподобно… — Денис Трофимович с показной грустью вздохнул. — Так вот, господа сыскари, мы там в столицах тоже не в бирюльки играли, и особый отдел, слитый из работников ГРУ и МЧС, создавался отнюдь не ради чиновных капризов. Дело в том, что Палачей в нашем мире несколько. Как минимум — их двое. И что особенно важно — один из них находится на территории нашей страны. Кстати, у вас он объявился относительно недавно. Еще пять лет назад обитал в Москве, а до этого — на Украине. Название Чернобыль вам, надеюсь знакомо?

— Он что, мутант?

— Если бы… — Денис Трофимович медленно покачал головой. — Он пришелец.

— Началось! — Шматов хмыкнул. — Тарелочки, вилочки, ложечки…

— Капитан, по-моему вы забываетесь! — голос Дениса Трофимовича прозвучал обманчиво ласково. — Очень хотелось бы, чтобы мы обошлись без поз и лишних амбиций. Тем более, что, обижая нас, вы обижаете себя.

Капитан хмуро потер челюсть.

— Хмм… Пожалуй, вы правы. Беру свои слова назад.

— Вот и славно. Скепсис — штука хорошая, но и его порой не мешает разумно дозировать. Так вот, я продолжаю. Наш Палач заявился именно оттуда. Из Чернобыля. Аварийный энергоблок атомной станции каким-то немыслимым образом оказался порталом в чужой мир. То есть, туда, насколько мне известно, еще не уходили, а вот оттуда вышло как минимум двое.

— Секундочку! Откуда это стало известно?

— Это не просто известно, это даже задокументировано. Дело в том, что бетонный колпак над аварийным энергоблоком находится под непрерывным наблюдением. Даже в смутные девяностые годы охрана не выключала следящих камер, а дежурные операторы продолжали следить за скачками температуры, за состоянием почвы и колеблющимся радиационным фоном. Так вот в девяносто восьмом году — как раз под финансовый обвал произошло ЧП. От перепада температур и внутренних напряжений саркофаг в очередной раз треснул — и треснул довольно серьезно. Пока поднимали тревогу, вызывали вертолеты и аварийные бригады, края трещины разошлись чуть ли не на метр. Конечно, не обошлось без выброса, но дело не в этом. Уже через сутки трещину залатали сорокатонной бетонной заплатой, людей, подхвативших дозу, выслали на курорты, а с охраны взяли подписку о неразглашении, но!.. — коротенький палец Дениса Трофимовича угрожающе взмыл вверх. — Все это время камеры продолжали работать — и именно они успели заснять появление незнакомцев.

— То есть? — Сергей Миронов, не выдержав, подался вперед.

— Из трещины вышли двое. — Невозмутимо проговорил Денис Трофимович. — Миновав аварийную зону, они приблизились к заграждениям из колючей проволоки и проплавили себе путь на свободу.

— Проплавили?

— Именно так. Раз уж вы видели те красочные пятна, что оставляет за собой Палач, можете, пожалуй, себе представить, что именно они проделали с проволокой.

— Но это невозможно! Выбраться из такого пекла…

— Придется вам принять это как факт. — Сухо сказал Денис Трофимович. — На Украине эти двое не задержались, а из рук госбезопасности легко ускользнули. Похоже, там же они и разошлись. Одного теперь ловит в Америке Интерпол, второй засел где-то у вас.

— Но если это посланник иного мира, зачем он прячется? И если прячется, чего ради берется выполнить столь экстремальные заказы? Где логика?

— А логики нет, — просто ответил Денис Трофимович. — Нигде и ни в чем. И когда католики мутузят протестантов — это столь же нелогично, как рождение малыша, который через семьдесят-восемьдесят лет все равно умрет. Добавлю — умрет, унеся с собой весь опыт прожитых лет, прочитанных книг, выстраданных истин. Спрашивается, для чего и зачем?

— И зачем же? — эхом повторил Шматов.

— А за тем, дорогой капитан, чтобы год за годом задавать себе дурацкие вопросы и находить на них не менее дурацкие ответы. Вот вам и весь секрет. Жизненный смысл заключается в вечном поиске, который позволяет нам взрослеть, передавать эстафету и достойно встречать старость. — Денис Трофимович торжественно качнул головой. — Наша с вами задача также подразумевает множество вопросов, на которые следует постараться ответить. А для этого нам нужен Палач. Особо замечу — живой и невредимый — и что не менее существенно — неразъяренный, способный толерантно воспринимать сотрудничество с официальной властью.

Сказано это было столь странно, что брови Шматова сошлись на переносице, а Сергей неуютно поежился. Во всяком случае, никто и никогда еще не формулировал им более сумасбродных задач. Но главное сумасбродство заключалось в том, что от выполнения искомой задачи офицерам милиции было уже не отвертеться…

ЧАСТЬ 2 СБЕЖАВШАЯ ТЕНЬ

Как же он может быть хорошим поэтом,

когда он плохой человек?"

Б. Пастернак

Глава 1