Время перемен

Шаркнув ножкой перед секретарем Ленина, я отправился гулять. Вышел из Кремля через Спасские ворота, прошелся по Красной площади, и понял, что гулять мне расхотелось. Уж слишком холодно в столице моей родины, а пальтишко и кепка и на самом-то деле не спасают ни от мороза, ни от ветра. Пойду-ка я на свое рабочее место, в кабинет на Лубянке. Авось, встречу кого-нибудь из знакомых, да и товарищу Ленину надо бы подарок. Я второй день обитал в Москве, но в комнатке в Доме Советов было только самое необходимое, вроде смены белья и зубной щетки, а чемоданы с подарками оставил в рабочем кабинете. Все-таки, на коллег из ВЧК надежды больше, нежели на неизвестных соседей, пусть они и крупные партчиновники, а открыть замок на дверях моей комнатушки – раз плюнуть.

Эх, нехороший я человек. Почему это не верю в честность и добропорядочность советских людей? Видимо, сказывается буржуазное окружение, в котором я пребываю последние месяцы. В мире капитализма, как-никак, плавают либо акулы, либо рыба помельче, но тоже хищная. И как, скажите на милость, сохранять доверие?

Ежели, понесусь мелкой рысью, вроде той, с которой передвигается товарищ Фотиева, замерзнуть не успею. Но тут, совершенно кстати, со стороны храма Василия Блаженного донесся звонок трамвая.

В вагоне почти также холодно, как и на улице, зато ветром не дуло, а до Большой Лубянки всего одна остановка. Зато была тетенька-кондуктор, в валенках с калошами, потрепанном меховом жилете, наброшенном на телогрейке, зато с новой кожаной сумкой, к которой прикреплены четыре катушки билетов. Услышав, что мне нужно до Большой Лубянки – всего-то одна остановка, кондукторша изумленно вскинула брови и содрала с меня проезд аж десять тысяч рублей. Теперь понятно, почему трамвай едет полупустым. А совсем недавно ездил бесплатно. Стало быть, военный коммунизм на транспорте отменили. Правильно, разумеется, но цены убойные. Инфляция растет, но десять тысяч, как знаю, это стоимость обеда. Билетик сожрал всю имевшуюся в карманах российскую наличность Ладно, все равно надо либо валюту менять на рубли, либо жалованье получать. Любопытно, сколько мне нынче причитается? Нет уж, когда окончательно вернусь в Москву, выбью себе служебную машину. Начальнику ИНО ВЧК положен личный транспорт, а иначе на общественном разорюсь.

В здании Лубянки дежурный, помнивший меня еще со времен учебы на курсах, сообщил:

– Товарищ Аксенов, вас Артур Христианович спрашивал. Велел передать, что очень хочет вас видеть. Мол, чтобы вы к нему зашли, как приедете.

Прежде чем пройти в кабинет Артузова, располагавшегося этажом выше, я заскочил к себе, чтобы захватить подарки, а заодно придумать, что подарить товарищу Ленину? Хотя, для Владимира Ильича есть одна вещь, что может понравиться вождю. Сунув подарки в бумажный пакет, пошел к Артуру.

В отличие от моего кабинета, выходившего прямо в коридор, у начальника ОСО имелась небольшая приемная, где сидела унылая девушка, стучавшая по клавишам «Ундервуда». Чувствовалось, что пишбарышня устала, и ей хотелось домой, но вот работе конца-края не видно.

– Начальник у себя? – поинтересовался я, на что девица только кивнула, не спрашивая, кто таков, и по какому вопросу, хотя секретарям и положено ограждать начальство от лишних, или ненужных посетителей.

Артузов тоже был занят – что-то рисовал. Услышав шум открываемой двери, сделал попытку повернуть бумагу рисунком вниз, но узнав старого друга, расслабился. После рукопожатий Артур кивнул на рисунок и смущенно пояснил:

– У нас большие реформы грядут. Гражданская война заканчивается, нас перестраивать станут. Скоро фронты начнут в военные округа перестраивать, как при царском режиме. Мне послезавтра на коллегии выступать о планах работы Особого отдела, потому решил, по твоему примеру сделать наглядное пособие. Глянь, как тебе? Новая структура ОСО.

Я глянул. М-да. Схема выглядит очень красиво, и рисует Артузов отлично, и почерк, в отличие от моего прекрасный, но…

– Переделай, – предложил я.

– А что не нравится? – удивился Артур.

– Артур, я-то ладно, переживу, но ты должен оценить будущую реакцию Феликса Эдмундовича, да и не только его. Не помнишь, отчего сняли с должности товарища Кедрова? Кстати, моего наставника, да и твоего тоже? Он же сделал из ОСО собственную структуру. А ты что творишь? – ткнул я пальцем в схему. – У тебя отделы контрразведки будут существовать параллельно с территориальными отделами чека. Ну, пусть называть нас станут не Чрезвычайной комиссией, не суть важно. Найдут старшие товарищи название, прикрепят. Вон, у тебя задуманы уездные бюро контрразведки, на кой они нужны? Это и лишние деньги, и штаты.

– Два или три человека на уезд, это разве много?