Время перемен

То, что личный секретарь Ленина, для некоторых структур, значит больше, нежели начальник отдела ВЧК, убедился довольно скоро. Через две минуты, не больше, мне позвонили из канцелярии СНК, и сообщили, что я их неправильно понял, и что я им не так сказал, а они здесь совсем ни при чем и почему я сразу же стал звонить и жаловаться, хотя можно было решить все вопросы без Фотиевой? Они прекрасно могут войти в положение, и все понимают. А командировочные средства мне непременно выделят и, даже не в том объеме, который дают начальнику отдела в аппарате СНК, а в размере, положенному заместителю наркома, но не более ста тысяч на день. Но получить их можно будет через неделю, не раньше. А еще лучше, если я вначале съезжу в командировку за свой счет, а они потом все оплатят. Мол – на этот месяц командировочный лимит все равно исчерпан, денег взять негде, зато в следующем месяце, они обязательно все сделают. И вообще, поездки ответственных работников планируются загодя, и бухгалтерия закладывает на расходы строго определенную сумму. Вот, они и мою командировку проведут соответствующим приказом по учреждению, чтобы в случае ревизии никто не подкопался, а иначе получится нецелевое расходование средств. Мол, у них все строго, и ревизии проходят, да и Рабкрин свирепствует. Так что, с коммунистическим приветом.

Плюнув, и матернувшись, вздохнул. Новая экономическая политика длится второй месяц, а бюрократия уже показала свое мурло. Опять-таки, чисто формально, канцелярия и бухгалтерия правы, нет у них лишних денег, а мне-то как быть? Хрен с ним, поменяю бумажку в десять американских рублей на миллион, авось хватит. Не хватит, буду думать. Но все-таки, что бы стал делать человек, оказавшийся на моем месте, но без гроша в кармане? Пошел занимать? Так у кого сейчас займешь? Разве что, у Артузова, слегка отщипнуть от средства, выделяемых на оперативные расходы. Но это тоже неправильно. Ладно, в прошлый раз я «подоил» друга, но тогда из-за служебных надобностей, все оправдано, а сейчас?

Сто тысяч «суточных» – это много или мало? В тутошних, ежедневно растущих ценах, я пока ориентируюсь плохо, но коли трамвайный билет за одну остановку (по- нынешнему – за одну станцию), обошелся мне в десять тысяч и в московских столовых, средняя цена на обед, тоже десять, но вполне себе ничего. В провинции цены вряд ли выше, хватит и на завтрак и на ужин, да еще и на гостиницу, если они в Череповце существуют. Ничего, предварительно позвоню в губисполком, выясню, или поручу кому-нибудь из подчиненных. Я не ревизор, чтобы нагрянуть без предупреждения, а просто представитель. Получается, не так и плохо замнаркомам ездить в командировки? Да, а сколько получает в командировке целый нарком? А сколько «суточные» у простого совслужащего? Вероятно, нарком обязан кушать больше, нежели его зам, а зам, соответственно, больше, нежели начальник отдела, и так все ниже, и ниже. Ну, ничего я не понимаю в таких расчетах. Да, и вот еще что – предположим, я истрачу за неделю семьсот тысяч, но инфляция-то растет, а компенсируют мне все те же семьсот. М-да, беда.

Созвонился с Ярославским вокзалом, выяснил, что поезда до Вологды ходят два раза в неделю, и следующий отправляется завтра. Бронь для ответственных работников в классных вагонах есть всегда, поэтому решил воспользоваться служебным положением и заказал купе. Ну, не в плацкарте же ехать? Простите, положение уже не то, чтобы в общих вагонах раскатывать. Хватит, наездился.

Странно, но в Москве, да и в Париже, я не особо задумывался, как одеваться. Штаны есть, рубашка тоже, вот и славно. А вот в какой-то зачуханный Череповец, провинциальный городишко, пусть и губернский центр, хотелось отправиться при полном параде. Чтобы, так сказать, въехать в родной город на белой лошади.

Все-таки, есть приятная сторона в том, чтобы быть начальником. Не обязательно караулить начальника интендантской службы, ходить за ним, и выпрашивать, а можно только снять телефонную трубку, представиться, сообщить свою должность, обозначить примерные параметры и размеры, а потом отправляться в подвал, где имеется специальный закуток для большого начальства. Там меня осмотрели, обмерили, и пообещали, что через два часа все подберут в лучшем виде. Стало быть, можно отправляться в Кремль, за документами.

В канцелярии Совнаркома мне выдали мандат, свидетельствующий, что предъявитель сего является специальным уполномоченным Совета народных комиссаров. Две подписи – самого товарища Ульянова (Ленина) и управляющего делами товарища Бонч-Бруевича. Порадовали, что уже созвонились с Череповцом, сообщили, а там встретят, и все прочее.

– Владимир Ильич попросил, чтобы вы посмотрели, – сказала молоденькая девушка-секретарь, протягивая несколько листов бумаги. – Только смотреть нужно прямо здесь, не выносить, а потом написать свое мнение. Сегодня вечером заседание Политбюро.

Вон оно как. Вчера все вопросы обсудить не успели, перенесли на сегодня. Ну, а я здесь причем?