Время перемен

– А мне все равно. Настоящее имя мое – Зинаида.

– О как! – вслух удивился Григорьев.

– А что вы хотите? Сколько людей, столько фантазий в голове.

– Это верно, – согласился Олег Борисович, – кстати, если хотите шампанского, могу налить. В холодильнике стоит.

– Сейчас подумаем, – пообещала Мила-Агнешка.

– Хорошо, – отвечал Олег Борисович, – кстати, если нужны там щетка, веник…

– Не надо, думаю, справимся и так, – неожиданно весело ответили из-за двери.

– Как скажете, как скажете, – проговорил Григорьев. Он почему-то стал нервничать.

– Понимаете, времени у нас не очень много. Жена должна скоро приехать.

– Успеем. Все успеем. У меня в руках все горит! – ответили ему, и дверь в спальню распахнулась. Григорьев поднял глаза и обомлел. Перед ним стояла сотрудница клининговой компании. Из одежды на ней был клетчатый голубой передник и такая же косынка на голове. На ногах у нее были высоченные шпильки.

– Ну, приступим к уборке, – сказала Мила-Агнешка и сделала шаг вперед. Она оказалась лицом к лицу к Олегом Борисовичем и, воспользовавшись его растерянностью, впилась ему в губы.

– Ммм… о‐о… у‐у‐у, – издал звуки Григорьев, пытаясь освободить рот.

– Зайка, давай же наведем порядок в твоем хозяйстве, – не унималась Мила-Агнешка и мертвой хваткой вцепилась в его брюки.

Барбос, заслышав возню, громко тявкнул.

– Да подожди же! – перешел на «ты» Олег Борисович. – Ты откуда вообще взялась?! – Он старался не смотреть на большую грудь, которая выкатывалась из передника.

– Ну, начинается! То есть как откуда? – сурово спросила женщина. – Что значит откуда? Ты сам меня сегодня вызвал. На два часа. Сказал, стандарт. Никаких, значит, групповух, плеток, наручников. Ну да, спецодежда наша. В заказе так и написано. Знаешь, как бывает? Приезжаешь к клиенту, а тебе предлагают надеть салоп графини из «Пиковой дамы». Там уже не мех, а моль сплошная. А его, видите, запах нафталина возбуждает. Вот бы шарики и нюхал. Зачем тряпьем старым трясти?!

– «Пиковой дамы»? Откуда про «Пиковую даму» знаешь?

– Вообще-то, я чуть-чуть кандидатскую не защитила. По русской литературе. «Мистика и реальность в образах русского реализма» – тема моя. Но не успела.

– А что случилось?

– Давай я не буду тебе все это сто первый раз пересказывать. Знаешь, клиент свое получит, а потом жилы из души тянет. Не люблю я этого.

– Да. – Григорьев все это время смотрел в пол. Женщина была так хороша, что у него покраснели уши.

– Так, я что-то не поняла? Ты девочку заказывал?

– Девочку? – Тут Олег Борисович посмотрел на Милу-Агнешку.

– Так, ты что? Действительно, убрать дом хотел? Перед приездом жены? – Женщина сначала прыснула, а потом расхохоталась во все горло. Она совершенно не стеснялась своего наряда и того, что обнаженные участки так и дразнят Григорьева. Олег Борисович, до которого только-только дошел смысл произошедшего, рассмеялся.

– Мила-Агеншка, оденься пойди. Шут с ней, с этой уборкой. И с сексом тоже. Ответь, голуба, мне на несколько вопросов, возьми положенные деньги и уезжай. Отдохни где-нибудь в кафе до следующего вызова. Я всем скажу, что ты у меня была три часа.

– Нет, хозяйка узнает, выгонит.

– Не узнает. Ей никто не скажет.

– Понимаешь, она все равно все узнает. Не знаю как. Давай, я тебе лучше пол помою. И приберу немного. Я умею это делать. А ты мне заплатишь?

– Да? – Григорьев в нерешительности посмотрел на гостью. – А давай. Грязь мы с Барбосом развели. А она будет пилить нас.

– Вот наша хозяйка такая же. Как пила. Но… Умная баба. Хваткая. И не сволочь вроде. Справедливая. Но, говорят, у нее такой мужик хороший. Не муж. Просто живут вместе. А она любовника завела. Муж подруги, между прочим.

– Откуда вы все знаете? – выронил из рук газету Григорьев.

– Тю! Делов‐то! Водители ездят с ней? Ездят. Языками болтают. Нет, не все рассказывают, но намекают. А она часто на служебной ездит. Чтобы свою не светить. У нее шикарная машина. В Москве таких немного. Говорят, ее этот мужчина ей подарил. Понимаешь, просто взял и за два «ляма» подарил. Ни детей ему не родила, не жена, а он просто взял и подарил.

– Любит, значит, – сказал Олег Борисович.

– То-то! Любит! – Мила-Агнешка бойко орудовала веником и тряпкой и при этом не замолкала: – Любит. Ты главное слово произнес. А она? Не любишь – уйди. Зачем так? Ей-богу, даже девки честнее себя ведут.

– Но вы же ее не знаете? Может, что-то не устраивает ее или еще что?

– Да что ты оправдываешь ее? Сам такой же, как этот ее мужик. Вот твоя ездит где-то, а ты и постель перестилаешь, и убираешь. И в холодильник шампанское поставил…

– Ладно, замяли… – Григорьев махнул рукой.

Мила-Агнешка замолчала, но ненадолго:

– Слушай, ты не обращай внимания на меня. Твоя точно не такая, твоя любит тебя и не обманывает. Я сразу могу сказать, по мужику уже могу определить, кто как живет. Знаешь, скольких я повидала.

Мила-Агнешка вдруг испугалась, что обидела или сказала что-то лишнее.

– Ты вообще меня не слушай. У нас треп – это психологическая разгрузка. С клиентом начеку все время. Говоришь, что хотят слышать.