Время Перемен (СИ)

Но судно плыло мимо, никто их не слышал… Оно уже стало удаляться, Тром видел лишь корму. И тут раздался крик — звонкий, молодой, ничуть не уставший:

— Люди за бортом!

Посудина проплыла ещё немного и стала сворачивать паруса. Это был небольшой корабль, такие редко проплывали через горную страну. Кажется, низинники называли его «шлюп».

Из последних сил Тром заработал ногами, подплывая к кораблю. Течение почти не мешало, Марк сопел рядом. Низинники бросили канат с петлёй в воду. Тот же молодой голос прокричал:

— Петлю под руки пропустите.

— Давай, — глухо сказал Марк.

Вождю удалось поймать петлю рукой и надеть через голову, пропустить подмышками. Когда его начали вытаскивать, верёвка сама затянулась у него на груди. Борт был не очень высок: полтора-два человеческих роста. Зацепиться бы, помочь как-то тем, кто его тащил, но сил совсем не оставалось.

— Тяжёлый, — прорычал другой голос, грубый и сиплый, когда вождя уже полностью вытянули из воды. Наконец, Тром вялой кучей костей перевалился через борт и без сил распластался на досках.

— Нам нужна верёвка, — кто-то помог ему сесть, — Руки подними вверх.

Горец поднял вялые руки и петлю сняли. Потом его оттащили к борту и накрыли большим куском материи. Трома опять затрясло, застучали зубы, он не мог унять дрожь, как ни старался. Четверо матросов рядом кряхтели, вытаскивая Марка из воды.

Он так же с грохотом завалился на палубу, но сел сам. Ему помогли доковылять до другого борта с такой же дерюгой, и укрыли.

Молодой голос принадлежал совсем ещё мальчишке лет тринадцати, который протянул вождю тёплую кружку:

— Держи, это вино с перцем.

Тром трясущимися руками вцепился в кружку, а мальчуган отнёс такую же Марку.

Онемевшими губами он выхлебал всё до дна и почувствовал, что организм хотя бы способен бороться с холодом. Поединщик уселся поплотнее к бортику и получше укрылся. Нужно было прийти в себя.

— Паааааднять паруса! — пронёсся по палубе раскатистый бас.

Матросы забегали, засуетились с верёвками, что-то тянули и отвязывали. Парус нехотя упал вниз, надулся ветром, и посудина, скрипнув мачтой, стала лениво набирать ход.

Человек в грубой кожаной рубахе с завязками на груди, единственный, кто ничего не делал, ненадолго присел на корточки около Марка. Трому не удалось расслышать, о чём они говорят.

Шло время. К нему никто не подходил и ни о чём не спрашивал. Люди лишь возились вокруг, да ходили туда-сюда по двупалубной посудине шагов двадцать пять в длину с огромной мачтой посредине и кучей парусов, один из которых был совершенно гигантским и простирался назад почти до самой кормы. Чуть погодя горцу удалось унять дрожь, но всё тело ныло, как после лихорадки. Он начал дышать глубже — размеренные, неспешные вдохи и выдохи. Это всегда помогало вернуть силы. Потом Тром стал мять мышцы руками и почувствовал, что кожа горячая на ощупь, хоть ему и не было ещё тепло. Нужно было действовать.

Вождь поднялся — больше нет места слабости. Он подошёл к человеку в кожаной рубахе, стараясь не выдать вялости во всём теле:

— Ты капитан? — тоном поединщик сразу дал понять, что шутить не намерен.

Это был среднего роста мужик с русой бородой и ворохом вьющихся волос на голове. Он с опаской глянул на Трома:

— Да.

— Мне нужно в Горную Страну. Ты знаешь, где есть подходящий берег для высадки, кроме наших пристаней?

— У нас другой маршрут.

— Так поменяй его.

— Моему кораблю нечего делать в Горной Стране. У твоего друга свежий порез на ухе, да и военные галеоны, что прошли мимо нас пару дней назад, явно плыли к вашим пирсам. Это неспроста. Я туда не поплыву.

— Поплывёшь, — грозно навис над ним Тром.

— Ты слишком нагло ведёшь себя для человека, который час назад захлёбывался морской тиной и мусором. Может, я зря достал тебя?

Тром схватил его за шею и развернулся спиной к мачте, чтоб не обошли сзади:

— Сделаешь, как я сказал.

Мужик безуспешно пытался разжать стальную хватку.

— Эй, отпусти капитана, — быстро протараторил человек справа. Сгорбленный, похожий на хорька, он держал потухший факел в руке. На предплечье его был большой круглый шрам, как от клейма, но без значка — просто бесформенное месиво запёкшейся кожи.