Время перерождения

– Сэм, – произносит Сисирина таким тоном, словно я непроходимо туп, – скажи, с чего ты взял, что я секретарша? Я вообще-то кадровичка и не такая уж это жалкая должность. Виктор Палыч не настолько крут, чтобы ему по штату полагалась секретарша. И потом, ты действительно веришь, что гетеросексуальный самец, предвкушающий всякие шалости, взял бы в секретарши такую, как я, с жопенью поперёк себя шире? А если б даже и взял, полагаешь, я стала бы его любовницей? Ответ на твой вопрос прост, Сэм: для работы в крутых фирмах нужно образование, а его у меня пока нет. Детский дом – это тебе не институт благородных девиц. Можно считать удачей, что мы не выходим оттуда откровенными маугли.

Ого, так она детдомовская. Не будь я под таблеткой, покраснел бы от стыда.

– Прости, что затронул неприятную тему, – говорю я, а сам набрасываюсь на сашими. Расспрашивать о детдоме сейчас было бы неуместно. Не стоит ворошить прошлое, которое Сисирине явно неприятно.

– Ничего, – снисходительно машет она рукой. – Я уже поступила в вуз на вечернее отделение. Буду изучать экономику. Тогда и о крутой работе можно будет помечтать.

Она с искренним интересом пробует салат и говорит с набитым ртом:

– Теперь твоя очередь. Виктор Палыч утверждает, что ты крутой хакер. Почему такой парень устроился в какую-то дыру на жалкую должность с грошовой зарплатой? Не смог взломать чей-то счёт в швейцарском банке?

В её восхитительных глазах блестят лукавые искорки. Меня так и подмывает рассказать ей про нынешнее утро, но я не могу. Может когда-нибудь и расскажу, только не сегодня. Вместо этого навожу тень на плетень и напускаю тумана.

– Считай мой поступок одним из необходимых испытаний, через которые я обязан пройти, – говорю я и небрежно пожимаю плечами. – Человеческая личность, если ты вдруг не знала, по-настоящему закаляется лишь в горниле жизненного дерьма. Только тогда она заслуживает право называться целостной и завершённой. Абсолютно всё в мире равнозначно и равноценно, нельзя выделять только что-то одно, хотя бы даже себя. Нечто кажется нам невероятно важным и имеет для нас особенное значение лишь потому что мы так думаем. Такова наша модель мира, из-за которой мы напрягаемся то по одному поводу, то по другому. А вот я совсем не хочу напрягаться, ведь это невосполнимо истощает нервную систему и попусту расходует жизненную энергию. Понимание бессмысленности подобного бытия приходит, когда начинаешь всё воспринимать одинаково, ничего особо не выделяя. Наступает состояние полнейшего абстрагирования, в котором неожиданно можно заметить, что это не цивилизация и не общество генерирует жизненное дерьмо, и даже не отдельные злонамеренные индивиды. Оказывается, жизненное дерьмо изначально прописано в самой структуре реальности. А раз так, какой смысл напрягаться и реагировать эмоционально? Навязанные модели мышления и восприятия, как и типовые реакции на раздражитель, забивают башку разным хламом и помехами, мешающими обнаруживать истинные взаимосвязи во всём сущем и воспринимать реальность такой, какова она в действительности.

– Ого! – поражённо восклицает Сисирина. – Вот это ты выдал! Особенно мне понравилось, как ты увязал жизненное дерьмо со структурой реальности. Тянет на Нобелевку!

Я делаю вид, будто не замечаю сарказма в её голосе. Приканчиваю сашими и чувствую, что не наелся. Я ведь сегодня весь день ничего толком не ел. Подзываю узбечку-японку и заказываю лапшу с курицей и овощами.

– Мои слова – это не просто дилетантское теоретизирование, где каждая мысль берётся с потолка, – отвечаю я Сисирине. – Я буквально живу в состоянии полного, повсеместного и ежесекундного погружения в жизненное дерьмо.

Нет смысла скрывать от Сисирины нелицеприятные подробности жизни сталкера Мета-игры, если те не связаны с Братком и Куратором, и я выкладываю ей правду о триггерных точках.

Сисирина понимает это по-своему.

– Бедняжечка Сэм! От беспросветного хакерско-задротского одиночества выдумал себе какую-то ролевую игру, в которую играет сам с собой. Печалька.

Мне бы обидеться, но под таблетками я не способен обижаться. Тем более на девушку, которая готова приютить меня на ночь. Но всё же я протестую:

– Это никакая не ролевуха! И вовсе я не задротский хакер-одиночка!

– Сэм, ты слишком категоричен, – убеждает меня Сисирина с нотками жалости в голосе. – Иногда люди воображают себе невесть что. Это не их вина, это их беда – так они устроены. А потом они сами начинают верить в свою выдумку, она становится для них очевидным и неоспоримым фактом. С тобой та же фигня. Ты даже целую философию под неё подвёл, а ведь всё намного проще: бывают те, к кому буквально липнет удача, а бывают и те, кого удача обходит стороной, только и всего.

Я не торопясь прихлёбываю пиво. Подобные глубокомысленные рассуждения свидетельствуют о том, что Сисирина не просто нэпс, она ключевой нэпс, необходимый для развития сюжета. В игровом процессе от таких, как она, напрямую зависит успешное прохождение уровня. Взаимодействовать с подобными фигурами нужно очень и очень осторожно.