Время предательства

Тереза хотела было возразить, но поняла, что это уже не имеет значения. Они теперь играли в открытую. Теперь была важна только скорость.

Гамаш дожидался Николь снаружи, на крыльце школы.

Габри, направлявшийся в бистро, помахал ему, но не подошел. Время приближалось к одиннадцати, и солнце сверкало на белом снегу. Казалось, будто деревню усыпали драгоценными камнями.

– Что вы хотите? – спросила Николь, выйдя наконец на улицу и закрыв за собой дверь.

Она показалась Гамашу очень похожей на первую пятерняшку, вытолкнутую в этот мир против ее воли. Старший инспектор спустился по ступеням и пошел по тропинке к машине. Не глядя на Николь, он сказал:

– Я хочу знать, что вы делали в тот день в гостинице.

– Я вам уже сказала.

– Вы мне солгали. У нас мало времени. – Он посмотрел на нее. – В тот день в лесу я поверил вам, хотя и знал, что вы солгали. Знаете почему?

Николь сверкнула глазами, ее худое лицо покраснело.

– Потому что у вас не было выбора?

– Потому что у вас, как бы вы себя ни вели, доброе сердце. Странная голова, – улыбнулся Гамаш, – но доброе сердце. Однако сейчас я должен знать. Зачем вы пришли в гостиницу?

Николь шла рядом с ним, опустив голову и глядя на собственные ботинки.

Они остановились возле машины Гамаша.

– Я пошла за вами, чтобы сказать кое-что. Но вы так разозлились. Хлопнули дверью перед моим носом. И я не смогла.

– Скажите сейчас, – попросил он тихим голосом.

– То видео слила я.

Облачка ее слов рассеялись, едва успев появиться.

Старший инспектор широко открыл глаза и какое-то время переваривал эту информацию.

– Почему? – спросил он наконец.

Слезы оставляли теплые следы на лице Николь, и чем сильнее она пыталась их остановить, тем обильнее они текли.

– Простите. Я не хотела ничего плохого. Мне было так погано…

У нее перехватило горло.

– …Моя вина… – с трудом выдавила она. – Я сказала вам, что их шестеро. Я слышала только…

И она зарыдала.

Арман Гамаш обнял ее и прижал к себе. Она тяжело дышала, сотрясаясь всем телом. И рыдала. Она плакала и плакала, пока ничего не осталось. Ни звуков, ни слез, ни слов. Пока ноги ее не ослабели. И все это время Гамаш продолжал прижимать ее к себе.

Когда она отстранилась, все ее лицо было в слезах, нос распух. Гамаш расстегнул куртку, достал носовой платок и протянул агенту Николь.

– Я сказала вам, что на фабрике шесть террористов, – произнесла она наконец сквозь икоту. – Я слышала только четырех, но добавила еще. На всякий случай. Вы меня так учили. Из осторожности. Я думала, что достаточно осторожна. Но там их было… – Слезы снова потекли из ее глаз, но теперь они текли свободно, и она не делала попыток их остановить. – Но там их было больше.

– Ты не виновата, Иветт, – сказал Гамаш. – Никто не винит тебя в случившемся.

И он знал, что это правда. Он вспомнил те мгновения на фабрике. Те, которые не может запечатлеть никакое видео. Арман Гамаш вспомнил не только то, что он видел или слышал, но и то, что он чувствовал, когда его молодые агенты падали, сраженные пулями.

Вспомнил, как он держал Жана Ги. Как звал медиков. Как поцеловал его на прощание.

«Я тебя люблю», – прошептал он на ухо Жану Ги, прежде чем оставить его на холодном, залитом кровью бетонном полу.

Образы могут тускнеть, но чувства – никогда.

– Ты не виновата, – повторил он.

– И вы тоже, сэр, – сказала Николь. – Я хотела, чтобы люди знали. Но я не переставала думать… Их семьи… другие полицейские. Я хотела сделать это…

Она посмотрела на него, надеясь, что он поймет.

– Ради меня? – спросил Гамаш.

Она кивнула:

– Я боялась, что вину возложат на вас. Я хотела, чтобы все знали: вы не виноваты. Простите меня.

Он взял Николь за липкую руку и заглянул в ее маленькое лицо, все в пятнах, мокрое от слез и соплей.

– Все в порядке, – прошептал он. – Мы все совершаем ошибки. А то, что сделала ты, может быть, и не ошибка вовсе.

– О чем вы?

– Если бы ты не распространила то видео, мы бы никогда не узнали, чем занят суперинтендант Франкёр. Может оказаться, что это дар Божий.

– Ни хрена себе дар Божий, – сказала Николь. – Сэр.

– Да-да. – Гамаш улыбнулся и сел в машину. – Пока меня нет, я хочу, чтобы ты поискала информацию о премьере Ренаре. О его происхождении, о его жизни. Не обнаружится ли у него связей с Пьером Арно или со старшим суперинтендантом Франкёром.

– Слушаюсь, сэр. Знаете, скорее всего, они отслеживают вашу машину и ваш сотовый. Может, вы оставите сотовый здесь и воспользуетесь чьей-нибудь машиной?

– Ничего со мной не случится, – сказал он. – Дай мне знать, если что-нибудь найдешь.

– Когда получите сообщение из зоопарка, будете знать, от кого оно.

Старшего инспектора это вполне устраивало. Он выехал из деревни, понимая, что за холмом его сразу же обнаружат, и рассчитывая на это.

Глава тридцать шестая

Второй раз за два дня Арман Гамаш заезжал на парковку тюрьмы. Но на сей раз он вышел из машины и захлопнул дверь. Он хотел, чтобы ни у кого не осталось сомнений в его приезде. Он хотел, чтобы его видели, и хотел войти внутрь. У входа он предъявил удостоверение.

– Мне необходимо увидеть одного из ваших заключенных.