Время прощать

– Ужас! – отозвалась Кэрол, изменившись в лице. – Представляю себе, как ты переживаешь.

Гвен кивнула. Кэрол, похоже, действительно ее поняла.

– Просто скажи Саммер, что она должна поехать в университет, и точка, – посоветовала Диана.

– Она взрослый человек. Я не могу ей диктовать. – Гвен попыталась успокоиться. Сейчас, перед началом занятия, совершенно ни к чему было себя накручивать. – Больше всего меня огорчает то, что она не захотела обсудить со мной свое решение. Боже мой! Чего только дети не скрывают от родителей! Сколько недоговаривают нам о своей жизни, о себе самих…

– А сколько мы им недоговариваем? – мягко произнесла Кэрол.

Подруги удивленно на нее посмотрели, но она как будто не заметила их пристальных взглядов.

Придя домой, Гвен задумалась о том, что предложила Диана. Нет, отправлять Саммер в университет против ее воли нельзя. Зато можно сделать так, чтобы она все-таки смогла поехать, если передумает. Гвен решила снова открыть для дочери тот путь, который та сама для себя закрыла.

Она позвонила в секретариат Пенсильванского университета, но, чтобы восстановить Саммер, им требовалось разрешение декана философского факультета. Он, к счастью, был старым другом Гвен. Она позвонила ему домой, объяснила, что дочь случайно отправила не тот документ, и попросила уладить дело в секретариате. Декан пообещал заняться этим во второй половине дня. Гвен повесила трубку и облегченно вздохнула. До осени еще оставалось немало времени, чтобы переубедить дочь.

В тот день Саммер не пришла навестить маму. Во вторник позвонила. Они говорили о мелочах, не касаясь больного вопроса. Гвен показалось, что дочка проверяет, успокоилась ли она, – так сказать, прощупывает почву.

В среду, когда Гвен готовила себе ланч, входная дверь открылась и захлопнулась. Увидев на пороге кухни дочь, она пропела:

– Привет, детка! Ты вовремя. Сэндвич будешь?

Заметив, какое у Саммер лицо – бледное, челюсти стиснуты, – Гвен замолчала.

– У меня только что был очень интересный телефонный разговор, – сказала девушка сдавленным голосом.

У Гвен внутри все перевернулось от страха, но она постаралась сохранить непринужденный тон.

– Да? И с кем?

– С Пенсильванским университетом. Они хотят знать, буду ли я жить в кампусе. – Саммер скрестила руки на груди и гневно посмотрела на мать. – Как ты думаешь, с чего бы им задавать такие вопросы, если я отказалась от поступления месяц назад?

– Месяц назад?! – воскликнула Гвен. Оказывается, Саммер так долго скрывала от нее свое решение! – Н-не знаю, детка. Наверное, кто-то что-то перепутал.

– И этот кто-то – ты. Поверить не могу! О чем ты только думала?!

– Я? – Гвен попыталась изобразить оскорбленную невинность, однако голос сорвался, и вышло фальшиво. – Что я сделала?

– Это ты мне скажи. Позвонила в секретариат сама или попросила кого-нибудь из своих друзей-профессоров?

– О чем ты говоришь? – попыталась возразить Гвен, но тут же поняла, что притворяться бессмысленно. – Саммер, дорогая, а разве у меня был выбор? Я же не могу просто сидеть и смотреть, как ты рушишь собственную жизнь!

– Ты с ума сошла?! – негодующе воскликнула Саммер. – Я не собираюсь рушить собственную жизнь! Можно подумать, я бросила школу и ушла с бродячим цирком!

– То, что ты сделала, немногим лучше. Какую работу ты рассчитываешь найти, имея степень бакалавра по философии?

– Я тебе уже говорила о своих планах.

– Ты сожгла за собой мосты, даже не поговорив с Сильвией и Бонни.

– Тебе не приходит в голову, что я обо всем подумала? По-твоему, это просто каприз? Я уверена, что нужна Сильвии и Бонни, а в университет не поеду в любом случае. – Голос Саммер стал ломким от злости. – Послушай меня очень внимательно. Я не хочу быть профессором философии. Вообще никаким профессором быть не хочу. Это твое. Не мое.

– Но должно быть твоим! Лучшие, самые одаренные всегда стремились сделать академическую карьеру. Ты как раз такая и не должна зарывать в землю свои таланты.

– Я этого и не делаю! – закричала Саммер. – С тобой… с тобой просто невыносимо разговаривать! Ты никогда не могла взглянуть на вещи с точки зрения другого человека. Послушай, ты можешь остаться при своем мнении, переубеждать тебя я не буду. Но не забывай: это моя жизнь – не твоя. И таланты тоже мои. Хочу рушить – рушу. Хочу зарывать в землю – зарываю. Понятно? Даже если я делаю ошибку, я имею на это право. А ты не вмешивайся!

С этими словами Саммер развернулась и, не дождавшись ответа, вышла вон. Гвен тяжело опустилась на стул перед кухонным столиком. Дочь накричала на нее, запретила вмешиваться в свою жизнь… Гвен не смогла припомнить, когда они в последний раз так ссорились, если ссорились вообще. Ей захотелось догнать Саммер, но сил не было. Что она могла сделать? Что?