Время прощать

Уважаемый мистер Брайгенс!

Насколько я знаю, мы с Вами никогда не встречались и уже не встретимся. Когда Вы будете читать это письмо, я буду уже мертв, и этот ужасный город, в котором Вы живете, будет, по обыкновению, гудеть сплетнями. Я свожу счеты с жизнью, но только потому, что рак легких все равно неминуемо убьет меня. Доктора отмерили мне несколько недель жизни, и я устал от боли. Я от многого устал. Если вы курите, послушайтесь совета покойника и бросьте немедленно.

Я выбрал Вас, поскольку у Вас репутация честного человека и меня восхитила Ваша смелость во время суда над Карлом Ли Хейли. Полагаю также, Вы обладаете терпимостью – качеством, увы, очень редким в наших краях.

Адвокатов, особенно клэнтонских, я презираю. Не стану в такой момент жизни называть имен, но ухожу с огромнейшим количеством неурегулированных претензий к разным членам Вашего профессионального сообщества. Стервятники. Кровопийцы.

Вы найдете приложенные к этому письму мою последнюю волю и завещание, в которых каждое слово написано мной собственноручно, мной подписано и датировано. Я сверился с законами Миссисипи и уверен, что мое собственноручное завещание согласно им безоговорочно имеет законную силу.

Никто не присутствовал при написании мной этого завещания, поскольку, как Вам хорошо известно, если завещание пишется от руки, свидетелей не требуется. Год назад я подписал более обширную версию своего завещания в Тьюпело, в юридической конторе Раша, но тот документ я денонсирую.

Весьма вероятно, мое последнее завещание вызовет определенный скандал. Именно поэтому я хочу, чтобы Вы были моим поверенным по делу о наследстве. Я желаю, чтобы завещание любой ценой было приведено в исполнение, и знаю, что Вы можете этого добиться.

Я сознательно исключаю из него двух своих взрослых детей, их детей и двух моих бывших жен. Это отнюдь не симпатичные люди, и они будут отчаянно бороться, так что приготовьтесь. Наследство мое весьма существенно – они и понятия не имеют о его истинных размерах. Когда это станет известно, они перейдут в наступление. Стойте насмерть, мистер Брайгенс. Мы должны их одолеть.

В предсмертной записке я оставил распоряжения относительно моих похорон. Не упоминайте о моей последней воле и моем завещании, пока они не пройдут. Я хочу вынудить свою семью пройти через все скорбные ритуалы, прежде чем они осознают, что остались ни с чем. Проследите, чтобы они не притворялись – они в этом деле большие мастера, а меня никогда не любили.

Заранее благодарю Вас за ревностную защиту моих интересов. Это будет нелегко, и я с удовольствием думаю о том, что мне не придется при этом присутствовать и страдать от столь тяжкого испытания.

Искренне Ваш,

Сет Хаббард

Октябрь, 1, 1988 года.