Время прощать

Летти тюрьма не грозила, хотя она была куда предпочтительнее того, что ее ждало на самом деле. В этот ужасный момент, когда присяжные нервно ерзали, озираясь, ей грозила потеря двадцати четырех миллионов плюс-минус, до вычета налогов, разумеется.

Когда свидетель говорит правду и эта правда болезненна, адвокатам ничего не остается, кроме как подвергнуть сомнению надежность свидетеля. Джейк сидел с каменным лицом, словно ожидал, что Фриц скажет именно то, что он сейчас говорил, но мысленно он лихорадочно искал уязвимое место в показаниях. Какая выгода Фрицу в этом свидетельстве? Зачем он теряет здесь время?

– Мистер Брайгенс? – произнес судья Этли, когда Ланье передал свидетеля для перекрестного допроса.

Джейк быстро встал и постарался изобразить уверенность. Первое правило любого выступающего в суде адвоката: никогда не задавать вопросов, ответы на которые вам неизвестны. Но если стоишь перед лицом неминуемого поражения, к черту все правила. Стреляя с ходу от бедра, Джейк сказал:

– Мистер Пикеринг, сколько вам заплатили, чтобы вы выступили сегодня с показаниями?

Пуля вошла прямо между глаз. Пикеринг дернулся, у него отвисла челюсть, и он беспомощно посмотрел на Ланье. Тот пожал плечами и кивнул. Вперед, мол, подумаешь делов-то.

– Семь с половиной тысяч долларов, – ответил Фриц.

– И кто вам заплатил? – потребовал ответа Джейк.

– Чек пришел из офиса мистера Ланье.

– И какая дата стоит на чеке?

– Я точно не помню… Что-то около месяца назад.

– Значит, месяц тому назад дело было фактически закрыто. Вы согласились прийти сюда, дать показания, и мистер Ланье послал вам деньги, так?

– Да, так.

– А вы не требовали больше семи с половиной тысяч? – спросил Джейк, стреляя наугад, не имея понятия об истинных фактах. Но интуиция его не подводила.

– Ну да, я просил больше.

– Вы хотели минимум десять тысяч, не правда ли?

– Ну, вроде того, – признался Фриц и снова посмотрел на Ланье.

Джейк читал его мысли.

– И вы сказали мистеру Ланье, что не будете свидетельствовать, если вам не заплатят, так?

– В то время я разговаривал не с мистером Ланье. Это был один из его сыщиков. Мистера Ланье я впервые увидел только сегодня утром.

– Не важно. Вы не собирались давать показания бесплатно, правильно?

– Правильно.

– Когда вы приехали из Шривпорта?

– Вчера во второй половине дня.

– И когда уезжаете из Клэнтона?

– Как только смогу.

– Значит, короткий бросок – скажем, двадцать четыре часа?

– Что-то вроде того.

– Семь с половиной тысяч за двадцать четыре часа. Вы весьма дорогой свидетель.

– Это вопрос?

Джейку стало намного легче, но он знал, что это не продлится долго. Посмотрел в свои записи, на каракули, которые сам не мог прочесть, и сменил тему:

– Мистер Пикеринг, разве Летти Лэнг не объяснила вам, что не имела никакого отношения к составлению завещания вашей матери?

Джейк знать не знал, что в действительности сделала Летти, разговор с ней впереди, быть может, уже во время ближайшего перерыва. И это будет пренеприятнейший разговор.

– Так она говорила, – ответил Фриц.

– И разве она не объяснила вам, что ваша мать никогда ни словом не обмолвилась с ней об этом завещании?

– Да, так она говорила.

– Где вы взяли копию завещания?

– Я ее сохранил.

На самом деле она пришла по почте от анонимного корреспондента, но кто теперь мог докопаться до этого?

– У меня больше нет вопросов, – сказал Джейк и сел.

– Перерыв до половины второго! – провозгласил судья Этли.

44

Джейк и Гарри Рекс сбежали из города. Джейк вел машину быстро, и они все дальше углублялись в сельскую местность, увеличивая расстояние между собой и кошмаром, случившимся в зале суда. Они не хотели рисковать столкнуться с Летти или Порцией, с другими адвокатами или с кем бы то ни было, кто стал свидетелем этого кровопускания.

Гарри Рекс был вечным «противником». Если день в суде проходил гладко, он не находил в нем ничего, кроме сплошного негатива. А в плохие дни мог неожиданно проявить неправдоподобный оптимизм в преддверии дня следующего. Пока сидящий за рулем Джейк кипел, Гарри терпеливо ждал, стараясь придумать что-нибудь, что могло поднять настроение приятелю – единственному защитнику своего окопа.

В голову пришло следующее:

– Вы бы лучше слезли со своей белой лошади и заключили сделку с этим сукиным сыном.

Джейк ответил только через милю пути:

– А почему вы думаете, что Уэйд Ланье пойдет на сделку? Он только что выиграл дело. Жюри теперь не даст Летти и пятидесяти долларов на поход в бакалейную лавку. Вы же видели их лица.

– Вы знаете, что в этом самое плохое, Джейк?

– В этом все «самое плохое». Хуже, чем плохое.

– Самое плохое, вы начали сомневаться во всем, что касается Летти. Я ни минуты не верил, что она, манипулируя Сетом, заставила его переписать завещание. Она не настолько хитра, а он был не настолько глуп. Но теперь вдруг, когда выяснилось, что она проделывала это и раньше, вы говорите: «Так-так, уж не привычное ли это для нее дело? Может, старушка смыслит в законах о завещаниях и наследовании больше, чем мы думаем?» И это вас бесит.