Время прощать

Но, как любой другой адвокат, он привычно говорил «да» какому-нибудь бездельнику, чья мать учила Джейка в четвертом классе или чей дядя был знакомым его отца, или убитой горем вдове из их прихода, которая не могла позволить себе нанять адвоката, но и обойтись без него тоже не могла. Эти дела неизменно оседали в «слезных папках». Чем дольше они лежали в уголке нетронутыми, тем грязнее становились.

Такие есть у каждого адвоката. И все адвокаты их ненавидят. Все клянутся, что больше никогда в жизни не возьмутся за такое дело — ведь его можно учуять почти по запаху в тот самый миг, когда клиент переступает порог вашего кабинета.

Для Джейка свобода означала свободу конторы от подобных дел, и каждый раз перед наступлением Нового года он давал себе обещание впредь отваживать паразитов. Много лет назад Люсьен любил повторять: «Адвоката делают не те дела, которые он взял, а те, от которых он отказался». Нужно просто сказать «нет». Тем не менее особый ящик Джейка для «слезных папок» был удручающе полон, и каждую пятницу к концу дня он мысленно проклинал себя, глядя на них.

В кабинет без стука вошла Порция, явно расстроенная. Она похлопывала себя ладонью по груди, словно ей было трудно дышать.

— Там посетитель… — прошептала она, потому что у нее сел голос.

— С вами все в порядке? — забеспокоился Джейк, в который раз откладывая очередную «слезную папку».

Она быстро замотала головой.

— Нет. Это мистер Ростон. Отец мальчиков.

— Что?! — Джейк вскочил.

— Он хочет видеть вас. — Она продолжала хлопать себя по груди.

— Зачем?

— Пожалуйста, Джейк, не говорите ему, кто я.

Они несколько секунд в недоумении смотрели друг на друга.

— Хорошо, хорошо. Проводите его в конференц-зал. Я буду через минуту.

Джефф Ростон оказался не намного старше Джейка, но, учитывая обстоятельства, выглядел стариком. Он сидел, безвольно опустив плечи, словно на них лежала непосильная тяжесть. На нем были туго накрахмаленная рубашка цвета хаки и темно-синий блейзер, и он больше напоминал обычного школьника, чем человека, выращивающего сою. На его лице застыла маска безысходного отцовского горя. При виде Джейка он встал, и они обменялись рукопожатием.

— Я глубоко вам сочувствую, мистер Ростон, — вздохнул Джейк.

— Спасибо. Давайте называть друг друга Джефф и Джейк, хорошо?

— Конечно. — Джейк сел рядом с ним по одну сторону стола, и они посмотрели друг на друга. — Представить не могу, что сейчас у вас на душе…

— Да, не можете, — отозвался Джефф тихо и медленно, с невыразимой горечью произнося каждое слово. — Я сам еще в полной мере этого не представляю. Знаете, мне все кажется, что это сон наяву: просто автоматически что-то делаешь, пытаешься пережить текущий час, чтобы перейти в следующий. Мы молимся о времени: о том, чтобы дни сложились в недели, потом в месяцы, и может быть, через год наступит день, когда этот кошмар закончится и мы сумеем справиться с болью и горем. Но в то же время знаем: этого не будет никогда. Человек не должен хоронить своих детей, Джейк. Это противоестественно.

Джейк лишь кивал, не в силах найти слова в утешение. Что можно сказать отцу, двое сыновей которого лежат в гробу?

— Это поймет только переживший, — сказал он.

Его первой реакцией на появление Джеффа было: «Чего он хочет?», но и теперь, спустя некоторое время, он не знал ответа на этот вопрос.

— Отпевание завтра? — спросил Джейк после долгой, тяжелой паузы.

— Да, верно. Еще один кошмар. — Глаза у Джеффа были красными, взгляд усталым — явный признак, что он не спал уже несколько ночей.

Бедный отец не мог долго смотреть кому-либо в лицо, поэтому уставился на собственные колени, сложив подушечки пальцев и тихонько постукивая ими друг о друга, будто медитировал.

— Мы получили очень славное письмо от Летти Лэнг, — произнес он наконец. — Его передал шериф Уоллс, который, должен признать, прекрасно проявил себя. Он сказал, что вы с ним друзья.

Джейк кивнул, но промолчал.

— Письмо очень сердечное, — продолжил Джефф, — в нем выражается чувство искреннего горя и вины от имени всей семьи. Это много значит для Ивлин и для меня. Видно, что Летти — добрая христианка, которая ужаснулась тому, что совершил муж. Пожалуйста, поблагодарите ее от нас.

— Непременно.

Джефф снова вперил взгляд в колени, продолжая постукивать пальцами и медленно дыша, словно даже процесс дыхания причинял ему боль.

— Я хочу, чтобы вы еще кое-что сказали им, Джейк, если можно. Мы хотим передать через вас Летти, ее родным и даже ее мужу.

Конечно. Все что угодно. Чего только не сделал бы Джейк для убитого горем отца!

— Джейк, вы христианин?

— Да. Иногда, быть может, не слишком ревностный, но стараюсь.