Время прощать

Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и в щель просунул голову Джейк Брайгенс. Оззи расплылся в улыбке и сделал ему знак войти. Закрыв за собой дверь, Джейк прошел в кабинет и опустился в кресло. Оззи продолжил объяснять даме на другом конце провода, что, хоть парню только семнадцать лет, его поймали с тремя фунтами марихуаны, поэтому его нельзя выпустить под залог, пока на то не будет санкции судьи. Поскольку мамаша продолжала бушевать, Оззи, поморщившись, отвел трубку от уха, покачал головой и снова улыбнулся посетителю. Обычная рутина. Все это Джейк наблюдал не раз.

Послушав взволнованную женщину еще немного, Оззи пообещал сделать все, что сможет, и, наконец повесив трубку, привстал, пожал Джейку руку:

— Доброе утро, советник.

— И тебе доброго утра, Оззи.

Поболтав о том о сем, они неизбежно, как всегда, скатились к футбольной теме. До того как повредил колено, Оззи недолгое время играл за «Рэмз» и по-прежнему с религиозным рвением следил за игрой этой команды. Джейк болел за «Сейнтс», как и большинство жителей Миссисипи, так что говорить им было особенно не о чем.

Вся стена за спиной Оззи была увешана и уставлена футбольными реликвиями — фотографиями, вымпелами, почетными знаками и призами. В 1970-х Оззи, играя за университет имени Алкорна, даже входил в символическую студенческую команду «Лучшие в Америке» и педантично хранил все свои награды.

Иной раз в иной обстановке — желательно при достаточно многочисленной аудитории, скажем, в суде во время перерыва, когда вокруг собиралось множество адвокатов, — Оззи мог не устоять против искушения рассказать историю о том, как однажды сломал Джейку ногу. Джейк был тогда тощим второкурсником и играл квотербеком за Карауэй — команду гораздо меньшей школы, которая, однако, непостижимым образом из сезона в сезон протаптывала себе дорогу в финал, где сражалась с клэнтонской.

Той игре, решающей в межшкольном турнире, не суждено было закончиться. Оззи, тогда звездный лайнбекер, в течение трех периодов терроризировал защиту карауэйской команды, а к концу четвертого совершил блиц на далекого снеппера. Фуллбек, уже травмированный и напуганный, уклонился от атаки Оззи, и тот всей своей мощью обрушился на Джейка, отчаянно пытавшегося отобрать у него мяч.

Оззи всегда утверждал, что слышал, как хрустнула малая берцовая кость. По версии Джейка, в тот момент не было слышно ничего, кроме рычания Оззи, рвавшегося к воротам. Но независимо от того, чья версия была верна, историю эту Оззи рассказывал снова и снова — по меньшей мере раз в год.

Однако сегодня, в понедельник, трезвонили телефоны, и оба — и Оззи, и Брайгенс — имели кучу дел, поэтому очевидно, что Джейк пришел не просто поболтать.

— Похоже, меня нанял мистер Сет Хаббард, — сказал Джейк.

Прищурившись, Оззи пристально посмотрел на друга:

— Боюсь, Сет Хаббард уже никого нанять не может. Он лежит на столе у Магаргела.

— Вы его срезали с веревки?

— Скажем, опустили его на ней на землю.

Оззи взял со стола папку, открыл, достал три цветные фотографии размером восемь на десять дюймов и подвинул к Джейку. На фотографиях был запечатлен один и тот же объект в трех проекциях: спереди, сзади и справа — Сет, печальный и мертвый, висящий под дождем. Джейк был потрясен, но не подал виду. Вглядевшись в искаженное лицо, он заметил:

— Нет, я никогда с ним не встречался. Кто его нашел?

— Один из его работников. Кажется, мистер Хаббард сам это и устроил.

— Совершенно верно. — Джейк сунул руку в карман пальто, достал копии документов и передал Оззи. — Это я получил с утренней почтой. С пылу с жару. Первая страница — его письмо ко мне. Вторая и третья, судя по всему, — его завещание.

Оззи медленно прочел письмо, потом, сохраняя непроницаемый вид, — завещание. По окончании чтения он опустил бумаги на стол и потер глаза.

— Вот это да, — произнес он. — И это все законно?

— На первый взгляд — да, но я не сомневаюсь, что семья в любом случае оспорит завещание.

— Оспорит? Но как?

— Будут подавать всевозможные апелляции: мол, старик был не в своем уме, или эта женщина злоупотребила своим влиянием на него и уговорила изменить завещание. Поверь мне, если на кону большие деньги, залп дадут из всех орудий.

— Эта женщина… — повторил Оззи, потом его губы растянулись в улыбке, и он медленно покачал головой.

— Ты ее знаешь?

— О да.

— Черная? Белая?

— Черная.

Джек этого ожидал и не был ни удивлен, ни разочарован; скорее, в тот момент он уловил внутри первый, еще отдаленный рокот волнения. Белый мужчина с деньгами, составленное в последнюю минуту завещание, согласно которому он оставлял все черной женщине, очевидно, нравившейся ему… Отчаянная битва за утверждение завещания, разыгрывающаяся перед присяжными, и в самом ее центре — он, Джейк.

— Насколько хорошо ты ее знаешь? — спросил он.