Время разбрасывать камни (СИ)

— Виталий Валентинович, — Андропов обратился к моему куратору, — можете найти хороших специалистов, чтобы они провели обследование девушки и потом поговорили с ней на полиграфе. Лучше наверно в присутствии Ивана, чтобы она не тронулась рассудком.

— Конечно Юрий Владимирович.

— Что же касается тебя Иван, — глава КГБ перевёл на меня взгляд, — можешь продолжить сближаться с сыном Щёлокова? Нам интересны все его дела, а также его матери. Было бы совсем хорошо, если бы они привлекли тебя к какой-то своей махинации и сделали это под нашу запись. У нас есть другой компромат, но не хотелось бы им светить до того, как всё собранное можно будет пустить в дело. Сейчас министр МВД, ближайший и давнишний соратник Брежнева и мне его никак не достать. Поэтому твоя помощь была бы в этом деле очень полезной.

— Да, Юрий Владимирович, конечно я помогу.

— Отлично, — он поднялся из-за стола, — тогда на этом всё, тебя ещё ждут немного приятных минут, а я рад был с тобой познакомиться.

— Взаимно Юрий Владимирович.

Мы попрощались, и я пошёл за начальником Третьего главного управления, который провёл меня в кабинет, порылся в сейфе и под свою сияющую улыбку, вручил мне орден Красного Знамени.

— Это тебе за обе операции, — с удовольствием он рассматривал прикреплённый мне на грудь орден, — красота же?

— Боевой орден, — ошарашенно почесал я затылок.

— Полюбовался? — он снова подошёл, снял его с меня и положив обратно в коробочку, убрал награду в сейф со словами, — вот так обычно это и бывает Иван. Такие награды пылятся у начальства до выхода на пенсию их обладателя.

— Да уж, как-то даже обидно, я бы хотел инструкторам показать, — вздохнул я, — как раз появилось время заехать, навестить.

— Ну кто надо и так знает, — улыбнулся он, доставая из сейфа следующие вещи, — а вот это держи, носи с гордостью.

Он передал мне документы на значок «Мастер спорта международного класса СССР» и сам знак.

— Спасибо, — прикрепил я его себе на грудь, — не орден, но всё равно приятно.

— А да, раз такое дело, — опомнился я, доставая из кармана заграничный паспорт переданный мне Игорем, — сможете поставить разрешение на выезд?

— Это от Щёлокова? — спросил он, забирая документ.

— Ну я сам этим точно не подрабатываю, — развёл я руками.

— Ладно проверим, пришлю весточку, — сказал он, — поговори с Ирой, я как найду врачей, назначим встречу.

— Спасибо Виталий Валентинович, — улыбнулся я, поскольку впервые за долгое время узнал наконец его имя.

— Ваня, для тебя по-прежнему товарищ Белый, — погрозил он пальцем.

— Ладно, — попрощался я с ним и пошёл на выход. Пропуск у меня был сюда постоянный, его не стали аннулировать после Олимпиады, так что сопровождающий больше не требовался.

— Иван! — позади внезапно раздался строгий женский голос, который я узнал, поэтому ускорил шаги.

— Добряшов!

На мою беготню стали обращать внимание, поэтому пришлось замедлить шаги и предстать перед взглядом разъярённой фурии.

— Лена, — не очень искренне улыбнулся я, — как же я не рад тебя видеть.

Она открывала рот, закрывала его, словно пыталась сказать много чего, но окружающие люди не давали ей этого сделать.

— Какая же ты скотина Добряшов, — наконец она подобрала нужные слова, — у меня из-за тебя большие проблемы были. Не мог по-хорошему сказать, что ли?

— Так я решил озвученную тобой проблему. После твоего отъезда Денис стал как шёлковый! Работал и ни на что не отвлекался.

Она пристально посмотрела на меня, словно ища хоть каплю раскаянья, но его не было и в помине.

— Редкостная свинья, — наконец заявила она, повернулась и пошла, гордо виляя подкаченной попкой.

— «Так Никита, стоять, — я заставил отвести от неё взгляд, — у тебя уже есть девушки, куда ещё одна».

Поэтому повернувшись, пока она не передумала и не вернулась, я пошёл быстрым шагом на выход. С такими новостями я сразу же направился на квартиру, которую мы снимали и рассказал всё Ире. Девушка сначала испугалась, что я рассказал всё в КГБ, но мне удалось её убедить, что для них всё зашло слишком далеко, чтобы можно было это списать как на случайности или неприязнь высшего руководства страны лично от моей персоны. Я сам был не настолько значимой фигурой, чтобы ради меня подставлять внедрённых агентов, как это произошло в Мексике, а это значило, что за этим стояло что-то ещё, многие люди в КГБ не были дураками. Мы с ней договорились ничего не говорить о делах в интернате, и уходить от всех вопросов, не касающихся проблемы конкретно с Пнём. Мои секреты, должны были остаться секретами.

* * *