Время решать (СИ)

Десантники с яростью бросились в атаку, поливая невидимым огнём зубастое коричневое море, а слева содрогался и ревел от боли чудовищный холм. Не прошло и пяти минут, как в поле зрения десантников не осталось ни одной коричневой твари.

— А теперь уходим, всё! — громко скомандовал Анри, приводя в чувство солдат. Разведка завершена, выяснено, что район смертельно опасен, обнаружены два вида наземных чудовищ, о которых в инструкциях ни слова — теперь надо только вернуться живыми. Увы, без Жерара: он спас других, но не себя.

— Смотрите! Жерар! — закричал кто-то из солдат.

Анри обернулся в изумлении. Действительно, чуть в стороне от того пути, которым пришло сюда звено, лежал десантник Ларм. Его комбинезон был сильно порван, тело обожжено и окровавлено, но сам Жерар жив. Он шевелился и стонал от боли.

— Чудовище отпустило его! Поднимайте Жерара! Быстрее уходим отсюда!

Звено бегом возвращалось к звездолёту. Солдаты попеременно несли героя, который спас весь отряд. А тем временем у звездолёта вовсю кипела работа: на глазах поднималась будущая галлийская военная база на Земле.

Мадлен и Пьер вернулись с прогулки, когда вдруг зазвонил видеотелефон. На экране молодая женщина увидела какого-то сурового господина в дорогом сером костюме. Она взяла трубку:

— Алло!

— Госпожа Ларм? Я из Министерства Обороны. Ваш муж Жерар…

Мадлен ахнула, бледнея на глазах у испуганного мальчика. Звонок из этого учреждения не обещал ничего хорошего.

— Алло, госпожа Ларм! — завопил господин из министерства. — Не волнуйтесь, пожалуйста! Ваш муж жив! Он только серьёзно ранен и в ближайшие несколько дней не сможет выйти на связь с вами!

Мадлен постаралась успокоиться. Жерар жив — значит, всё хорошо. Остальное получится. Сейчас нельзя волноваться, терять контроль над собой, а то как бы хуже не наделать.

— Где он сейчас?

— На Лютеции, в госпитале А-18.

— Спасибо, — как можно спокойнее произнесла молодая женщина. — Мы с сыном сейчас же едем туда.

— Алло, госпожа Ларм! Не спешите, пожалуйста! Ваш муж будет выписан в течение одной-двух недель, а в районе Лютеции сейчас небезопасно!

— Благодарю вас, что поставили меня в известность, — холодно ответила Мадлен. Она уже почти успокоилась или убедила себя в этом. — Мы будем очень осторожны. До свиданья.

Она разъединила и присела на корточки перед Пьером:

— Миленький, сейчас мы покушаем, а потом поедем к папе! Хорошо?

— Да, мамочка! — радостно улыбнулся малыш.

Мадлен прижала к себе и поцеловала сына, затем поднялась и снова взялась за видеотелефон:

— Алло, справочная? Дайте, пожалуйста, номер военного госпиталя А-18 на Лютеции!

Эвар чувствовал себя не в своей тарелке. Галлийцы действительно приняли его за своего соотечественника Жерара, который несколькими мгновениями раньше погиб в пасти змеи-холма, столь знакомой Эвару по тренажёру Охранения, да ещё и сочли тяжело раненным.

Система ложного восприятия, о которой рассказывали в Амазонии, несомненно работала. Однако здоровому парню было неловко симулировать боль от несуществующих ран, терпеть, чтобы его тащили куда-то, затем перевозили в звездолёте, а потом лечили. Когда положили на стол в операционной, Эвар даже испугался, что горе-лекари его зарежут. Однако всё обошлось: хирурги махали скальпелями и какими-то другими своими штуковинами — в амазонском курсе медицины Эвар их не проходил — в сантиметре от его тела, зажимали воображаемое кровотечение, и только повязки потом наложили настоящие, так что теперь 'раненый' еле мог сгибать руки и ноги. Впрочем, пока это не требовалось: его отнесли в реанимационную палату и бережно положили на постель, подключили к капельнице, надели на лицо маску с кислородным шлангом и оставили в покое. Подождав немного, Эвар снял противную маску и задумался, как теперь быть.

Перед кроватью стоял голографический телевизор, слева — тумбочка, а справа — шкаф с зеркальной дверцей. Изловчившись, молодой человек заглянул туда. Ого! На него смотрели сразу два лица: его собственное и незнакомое — загорелое, волевое, мужественное. Видимо, это и было лицо покойного Жерара. Эвар грустно подумал, что такое лицо ему понравилось бы гораздо больше собственного. Судя по тому, что окружающие говорили про Жерара, он был герой, в последние минуты своей жизни спас весь отряд. В душе принялась зло шипеть и царапать сердитая кошечка — совесть, недовольная тем, что её хозяин украл облик смелого и заслуженного человека, на который не имел никакого права. Эвар тут же принялся уверять кошечку-совесть, что пошёл на обман ради того, чтобы очистить сознание этих людей и убедить их правильно увидеть Землю и признать Мир Спасения. Совесть притихла, но свои коготки до конца не убрала.

В коридоре послышались шаги, и в палату вошла полная краснолицая медсестра в белом халате:

— Больной, вы уже сняли маску? Вам лучше?