Время решать

Прежде всего, Колюш, едва поздравив своего заместителя с оглушительной победой, захотел было собрать пресс-конференцию, на которой бы рассказал об успехе. Эвар шумно запротестовал, ссылаясь на то, что сообщники пленных бандитов преждевременно получат информацию о разгроме базы на Ганимеде. Поскольку Эвар, в отличие от своего шефа, уже не раз показывал себя с наилучшей стороны и вызывал нечто вроде поклонения у Президента и парламентских комиссий, Колюш пошёл на компромисс, хотя и выразил недовольство. В результате, пресс-конференция состоялась, хотя и с некоторой задержкой. Теперь, задним числом, Эвар признавал, что некоторая польза от огласки была: помимо воздействия на общественность, Служба Безопасности как бы успокаивала пиратов, показывала им, что сообщений о её работе хотя и задерживаются, но не скрываются.

Однако тут же проявилась другая проблема, не менее серьёзная: К своему ужасу, Эвар узнал, что освобождённые англы — простые пассажиры одного из звездолётов, в основном женщины, дети и старики — рассматриваются как военнопленные и с ними поступят соответственно. Хотя активных боевых действий между Галлией и Англией не было почти никогда, между ними действовало состояние войны, и обе державы старались насолить одна другой где и как только возможно, а отдуваться за это приходилось мирным жителям. Если по вопросу пресс-конференции Эвару противостоял Колюш, а потому заместитель без большого труда одержал верх над шефом, то статус пленных определялся законами Галлии. Бывшие заложники пиратов, а теперь пленники Галлии, были переданы Управлению Полиции и Тюрем и заключены под стражу, словно преступники, а их участь отныне стала предметом дипломатических игр космических держав. Единственное, что утешало Эвара — несчастные люди, заложники старинного англо-французского антагонизма, по крайней мере, содержались теперь в более-менее приемлемых условиях, нормально питались и получали медицинский уход.

Обработка материалов, захваченных на Ганимеде, заняла немало времени. Соответственно, анализ мнемограмм задержался и подоспел только теперь. Эвар открыл файл и внутренне содрогнулся при виде безбрежного моря информации. Бесчисленные образы, имена, цифры — всё это наваливалось шквалом. Несомненно, только небольшая часть этой информации представляла интерес для Службы Безопасности, но работать приходилось со всем. Уныло просматривая файл, Эвар утешал себя мыслью, что делает это исключительно на всякий случай, а основную работу всё равно выполнят аналитики Службы под началом Максена. Впрочем, не во всём можно на них полагаться: например, места расположения неизвестных ранее пиратских баз придётся выяснять самому, для экспертов Службы Безопасности это белые пятна.

Внезапно взгляд его поймал нечто весьма и весьма интересное: его собственная голограмма… А вот домашний адрес, номер телефона, голограммы Мадлен, Пьера и Клары… Полковника прошиб холодный пот. Как это понимать? Пираты проявляют повышенный интерес к шефу одной из спецслужб, которые с ними воюют — это понятно. Но откуда у них подобные сведения? Ведь правительственный комплекс-городок усиленно охраняется, ни одного постороннего сюда не допускают. Фотографии и голограммы старших и высших офицеров спецслужбы — государственный секрет, и телефон в справочник не занесён. Объяснение одно: кто-то, имеющий доступ в правительственный городок или к личным делам сотрудников спецслужбы, сливает информацию бандитам. Это может быть кто угодно, тут уж все под подозрением. Погоди, сказал себе Эвар, не все. Например, участники операции на Ганимеде безусловно ни при чём. Во-первых, операция прошла на редкость успешно — значит, для пиратов она была полной неожиданностью. А во-вторых, сведения из личных дел для этих людей попросту недоступны — значит, можно считать наверняка, что они ни при чём. Зато совершенно иначе выглядит картина в отношении руководства страны. К сожалению, это касается и шефа, Колюша. Что, если этот ленивый любитель пива втихаря передаёт секретные сведения врагам? Стоп, этак я далеко зайду. Шеф, конечно, тоже среди подозреваемых, но далеко не главный. Уж хотя бы потому, что про операцию на Ганимеде знал и он, мы с ним ещё на Земле об этом говорили — перед отлётом оттуда.